А потом вдруг становится темно.

Будто свет выключили.

Но нет. Просто кое-кто надел мне на голову ведро.

— Думаешь, тебе сойдет с рук то, что ты сделала? — раздается по ту сторону купола.

Я пытаюсь снять ведро, но он не позволяет. Хохочет, пока я, теряясь в пространстве, не понимаю, куда отступить: то ли влево, то ли вправо.

Нос касается холодного металла. Пахнет ведро просто ужасно. Какой-то плесенью вперемежку с ядреным чистящим средством. Так себе ароматы… По лицу стекают остатки грязной воды. Представляю, сколько бактерий сейчас радостно протянули ко мне свои «лапки».

— Темно тебе там, да? — издевательски интересуется Беркут, стуча по дну ведра кулаком.

— Сними его! — верчу головой из стороны в сторону.

— Нет-нет, ты отлично смотришься в нем, маленькое чудовище! — возвращает его на место, не давая выбраться.

Я как слепой котенок беспомощно машу руками, кружась вокруг своей оси, в то время как этот упырь наслаждается развернувшимся представлением.

А после… я совершаю роковую ошибку. Устремляюсь вперед, не разбирая дороги и со всей дури врезаюсь во что-то.

И это что-то с жутким грохотом разбивается. Наверняка слышно на весь первый этаж.

— Ой дууура кривая… — тянет, цокая языком Беркутов.

Вытягиваю вперед руки. Пробую на ощупь.

— Ты че делаешь, идиотка?

Отдергиваю ладонь, которую пронзает острая боль.

Срываю злосчастное ведро с головы, не ощущая давления с обратной стороны.

Громко чихаю и часто моргая, смотрю на разбитое дверное стекло и груду осыпавшихся осколков.

— Беееркутов! Лисиииицына! К директору! — ревет на весь этаж завуч…

*********

Суббота. Раннее утро. Я после пробежки сижу у окна и уже битый час слушаю щебечущих под окном птичек. Прижимаю коленки к груди и укладываю на них голову. Прищуриваю один глаз. Воздух уже прохладнее, но теплые лучики солнца все еще греют кожу. Может, повезет, и в этом году хорошая погода в Москве задержится на более длительный срок? Вряд ли конечно. Как-никак октябрь уже…

Ульянка начинает что-то бормотать во сне, и я прислушиваюсь. Шоколадки что ли просит. Бедный ребенок… Аж слезы на глаза наворачиваются. Надо купить ей те, которые любит: киндер-яйцо и милки вэй.

Слезаю с подоконника и подхожу к шкафу. Достаю книгу «Гарри Поттер и Тайная комната». В прошлом году Данька, зная мою любовь к литературе, подарил мне на восьмое марта всю серию романов о юном волшебнике. Я разревелась. Настолько была тронута. Затерла страницы всех частей до дыр, а недавно самую первую «Гарри Поттер и философский камень» начала читать и Ульяне. У нас теперь традиция такая: отправляться в Хогвартс перед сном…

Непонимающим взором смотрю на пустую книгу. Трясу ее аккуратно, перелистываю страницы. Заранее знаю, что деньги вряд ли найдутся, но все же снимаю и просматриваю остальные книжки тоже. Естественно там ничего нет. И это может означать только одно…

Поправляю сползшее на пол одеяло и выхожу в коридор. Прислушиваюсь. На кухне какая-то возня. Направляюсь туда.

Первое, что бросается в глаза — пакет из магазина «Красное и Белое», оставленный на деревянном, подранном стуле.

Мать сидит за столом. Грязный халат, взъерошенные волосы.

— О, Аленкин… — кивает головой в знак приветствия.

— Мам, — смотрю на бутылку водки, что красуется напротив нее и наполненную до краев рюмку. — Утро ведь…

— Так я чуток, для настроения, — поднимает стопку и одним махом опрокидывает ее в себя. — И вообще, чей-то ты меня уму-разуму учить надумала? Мала еще!

Родительница с глухим стуком ставит рюмку на стол.

— Мам… а где деньги? — спрашиваю осторожно. — Ты взяла?

— Да, я! У Валеры день рождения, если ты забыла! — повышает на меня голос она.

— Но они нужны были…

— Вся в папашу своего! — наливает себе еще одну порцию «Беленькой». — Должна мать свою личную жизнь наладить или нет?

Я молчу. Пыталась неоднократно объяснить ей, что черная полоса не сменится белой до тех пор, пока она будет пить и путаться с сомнительными мужчинами. Но кто бы меня слышал…

— Я Валерочке подарок хочу купить, — информирует меня она.

— Мама, нам за сад платить двадцатого и за свет долг надо погасить, — шепчу в отчаянии.

Подхожу к холодильнику. Открываю. Бутылки, что стоят справа, лязгают, стуча друг о друга. «Ханская», «Степь широкая», «Лыхны». На полке готовые фасованные нарезки.

Закрываю. Прислоняюсь лбом к холодной поверхности.

— Че? Ну че, Аленк, надо ж праздник человеку устроить-то!

Праздник… В прошлом году она забыла про день рождения младшей дочери.