— Вообще не быстро. Я на нее давно глаз положил. Два с половиной года тому назад, как только увидел, — признаюсь честно. — Дошло просто не сразу. Вел себя, как кретин. Обижал даже. Не знаю, простит ли. Вот пытаюсь шанс заслужить.

— Ром, — севшим голосом пытается притормозить мои откровения Лисицына. По цвету она сейчас напоминает спелый такой помидор с огорода моей бабушки. Не помню сорт. Зато помню, как вечно собирать их заставляла. То еще развлечение.

— Похвально, что ты признаешь свои ошибки, — замечает Сергей.

— Ален, а скажи, как твою маму зовут? — проявляет мать какое-то недюжинное любопытство.

— Екатерина…

Алена обнимает Ульяну, которая так и жмется к ней. Застеснялась почему-то. Странно, к Яну, например, сама подошла. А тут — прямо как-будто подменили. Может, конечно, Савва ее напугал. Ульяна так плакала во время его приступа… А еще спрашивала все время: он же не умрет, Ром? Не умрет?

— Я и думаю, кого ты мне напоминаешь?! Быть того не может! — мать щелкает пальцами. — Больше двадцати лет прошло! Твоя мама ведь в аэрокосмическом училась?

Я вижу, как от удивления у Лисицыной вытягивается лицо и приоткрывается рот.

— Да…

— Ну точно! Катька Лисицына! Ты же — просто копия Катьки в юности! Фамилия ладно, но когда тебя увидела, аж дар речи потеряла!

— Погоди-ка, мать. Ты уверена, что не перепутала ничего? — спрашиваю хмуро.

— Ой, Ром! У меня же фотографическая память! Я Катьку помню просто отлично! Мы два года как никак прожили в одной комнате общежития. Представляешь, Сереж, вот ведь как бывает!

Она опять изучает Алену так, будто та — музейный экспонат.

— Я и не знала, что ты — та самая Лисицына. И маму на собраниях в школе не видела ни разу. Занята, наверное?

На Алену мою страшно смотреть. Н-да, ситуация.

— Ой, Катька как роман с Дюжевым закрутила, так и исчезла с радаров. Институт оставила, нас подружек позабыла, — в ее повествовании так и слышатся нотки грусти и некой ностальгии. — Вот бы повидаться! Как она, Ален? Чем занимается сейчас?

— Мам, — вмешиваюсь, потому что поток ее слов не остановить. — Че ты пристала к ней? Сто пятьдесят вопросов!

— Ты вот Ромка представь себе на минуточку. С Яном бы на двадцать лет связь потерял…

— Этого никогда не будет, — отзываюсь мрачно и встаю из-за стола. — Пора нам. Мы в Бобруйск, того, опаздываем.

Пора сворачивать эти семейные посиделки.

— Куда это вы собрались? В какой такой Бобруйск? — хмурится мать, отставляя чашку в сторону.

— С бабушкой знакомиться, — невозмутимо отвечаю я ей.

— Ой… Опять толкается, — закусывает губу. — Да больно как! Ууух. Иди потрогай, сынок, скорей!

Приходится подойти. Ну да ладно, хоть отвлеклась от своих навязчивых вопросов, адресованных моей бедной Лисице.

— И правда толкается, — улыбаюсь, как идиот.

Надо же… удивительно. Маленький человечек со мной здоровается. С Савелием я этот момент точно прошляпил.

— А мне можно? — подает, наконец, голос Ульяна.

— Конечно, милая. Иди сюда…

Глава 78

АЛЕНА

Поездка до Бобрино выдается та еще. Беркутов наотрез отказывается отпускать меня туда одну. Спорить, бастовать и показывать характер — бессмысленно. Лицо-кирпич, категоричное «нет я тебе сказал» — и вот, собственно, итог: второе января, и мы в его машине. Радует тот факт, что с нами Санька. Давно мы с ней собирались к бабушке Маше, да все никак не удавалось выбраться. То работа, то еще что…

Признаться честно, присутствие Харитоновой мне сейчас жизненно необходимо. Уж слишком стремительно развиваются события в течение нескольких последних дней. А Рома? Это ж вообще. У меня на нервной почве глаз дергается уже. Он своей прямолинейностью огорошивает каждую секунду. Чего только стоит это его заявление родителям: «У нас все капитально-серьезно. Я ее люблю, она меня тоже». Думала, поседею прямо там. Чуть в обморок не свалилась. Еще и тарелку очередную (наверняка жутко дорогущую) разбила.

«Она меня тоже». С чего взял-то? И про «капитально-серьезно» меня спросить не хочет? Я так-то согласия своего на отношения с ним не давала. Более того, я даже на эту тему думать боюсь. Отгоняю настырные мысли прочь, как назойливую мошкару в летний вечер.

Тоже мне, включил «режим тирана». Теперь понятно почему Беркутов — лидер по жизни. Любит покомандовать, свое «я» показать.

Ну ничего… не на ту напал!

Всю дорогу Сашка с Ульяной без умолку трещат. Уля рассказывает ей про елку в саду и про поход в Москвариум. Тот свой заплыв с дельфином она будет помнить еще долго. И скатов, и пингвинов, и нерп. Кажется, обо всем поведала. У рыжей аж глаза на лоб лезут. Потому что «Рома то, Рома это» то и дело звучит в сбивчивом и преисполненном восторга монологе сестры. По всем фронтам нас с Ромой спалила. Я-то на все недвусмысленные намеки Харитоновой отвечала отрицанием. Не особо, правда, она мне верила…