— Твоя Ульяна напомнила ему Алису. Честно, не знал, как поведет себя. Он каждый год эту ночь проводит там, — достает из кармана телефон, открывает мессенджер и показывает мне фотографию, от которой душа уходит в пятки. — Говорит, что вместе с ней похоронил все то хорошее, что было в нем.

— Ром… у меня слов нет.

— После смерти сестры Ян замкнулся в себе. Его родители… тяжело перенесли потерю дочери, и это тоже оставило свой след. Я был единственным, Ален, с кем он поддерживал связь на протяжении нескольких лет. Понимаешь, единственным?

А я все смотрю на фото и не могу отвести взгляд. Не дышу почти.

Кладбище. Кромешная тьма. И лишь вспышка позволяет разглядеть памятник с изображением девочки. Ян рядом: взлохмаченный и явно замерзший. Фальшивая улыбка-оскал застыла на красивом лице. Бутылка дорогого виски в руке.

Это селфи на кусочки разрывает мое сердце. Сердце, которое ненавидело его.

— Ален, я знаю, Абрамов — та еще сволочь, но в свое время мы очень поддержали друг друга. Сдружились насмерть. Он помог выкарабкаться мне, а я ему. Шли годы, и наша связь становилась только крепче. Несмотря ни на что, Ян мне как брат, понимаешь? Я всегда знал, что могу на него положиться. Да сколько раз он меня вытаскивал из неприятностей! Не перечесть…

В памяти всплывает недавний разговор с Даней, и меня начинает распирать от нездорового любопытства.

— Ром, — прочищаю горло и стараюсь взять себя в руки. — Ты почему не пьешь алкоголь?

Мой странный и неожиданный вопрос его по-началу озадачивает.

— Во-первых, из-за отца. Он не употреблял спиртное, не курил, занимался спортом. Я всегда хотел быть на него похожим, — жмет плечом, растерянно глядя на меня. — Во-вторых, из-за деда. Тот как раз наоборот, периодически прикладывался к бутылке. Однажды, будучи нетрезвым, руку поднял на жену. Я до сих пор его простить не могу.

Прислоняется головой к стене, смотрит в потолок. На этом, судя по всему, его пояснения заканчиваются.

— Почему ты спросила? — хмурится он, поворачивая голову влево.

— Просто странно. Такая компания у тебя… — выдумываю на ходу нелепую отговорку.

— Ален, — парень тяжело вздыхает. — За последние годы я чего только не творил, самому вспоминать тошно. Я не собираюсь тебя в это посвящать, но мне искренне жаль, что в итоге рикошетом зацепило человека, который мне дорог. У Абрамова на фоне мести предохранители вообще сорвало. Я сейчас имею ввиду то, что они посмели сделать на мое восемнадцатилетие.

— Мести, — цепляюсь за одно единственное слово. Откидываю одеяло.

— Ты заставила его вспомнить наш конфликт. Он заметил мой интерес к тебе и началось…

Мы молчим. В комнате сейчас так тихо, что я отчетливо слышу каждый звук.

— Может, ты расскажешь мне правду про Дашу Арсеньеву? Я так понимаю, дело в ней? — заявляю смело. — Раз уж начал, говори.

— Ален…

Мне становится любопытно. Скажет или станет умалчивать, как про ситуацию с аварией и сбитым парнем.

— Давай помогу, — прищуриваюсь, чувствуя, как внутри поднимается злость. — Вы с Абрамовым поспорили на девчонку. Говорят, забава у вас такая была, в лучших традициях американских молодежных фильмов, — повторяю почти слово в слово за Князевым. — Он выиграл и опозорил Дашу перед всеми. А твоя-то роль какая была во всем этом? За что он мстит тебе?

Рома опускает босые ноги на пол. Встает с кровати. Подходит к окну и какое-то время наблюдает за тем, как падает снег. Явно нервничает и не горит желанием исповедоваться. Кто ж любит вытаскивать скелеты из шкафа? А тут вон они, пожалуйста, сыпятся один за другим, только и успевай ловить…

— Виноват я, — признается неожиданно. — Не в курсе был, что Ян на Арсеньеву всерьез запал. Думал, как обычно, «проходящий мимо поезд».

— Что ты сделал? — спрашиваю прямо. — Видео выложил все-таки ты?

— Что? — резко поворачивается в мою сторону. — Ты с чего взяла это?

— Я просто…

— Отлично, Лисицына! — в секунду гневается он. — Я, конечно, вел себя иной раз, как мразь, но, чтобы настолько…

— А кто тогда?

— Ян выложил ролик в закрытый, общешкольный чат. А кто в сеть слил, так и не удалось выяснить.

— Ты явно не договариваешь что-то! — давлю на него.

— Мы с Арсеньевой поцеловались. Точнее, я поцеловал ее. Позлить хотел Абрамова.

Я устало тру лоб. В голове не укладываются эти их игры. Игры, в которых замешаны живые люди.

— Меня на тот момент позабавило его внезапное желание свернуть спор. Хотел подогреть интерес.

— Подогрел? Ты хоть понимаешь, что вы наделали? — уже не могу контролировать рвущееся наружу негодование.

— Ален, не топчи берцами душу, — отвечает тихо, понуро опуская голову. — Я не знал, что у них… уже все было.

Замечательно. Могу себе представить реакцию Абрамова. Оба хороши. Заварили эту кашу, а расхлебывать — жертве.

— Мерзко. Вот мое мнение, Ром, — ругаюсь, повышая голос. — Я правильно понимаю, ты, получается, пусть и по незнанию, но спровоцировал его? Он же не собирался видео выкладывать с этими ее танцами и прочим?