Накануне весь вечер я провела у тети, гладила платье и помогала готовить закуски. Поздно вечером Саша пришел за мной, чтобы забрать домой. Мы шли по ночной улице и разговаривали. Он достал сигарету, я надулась и сказала, что не выйду за него замуж, пока он не бросит курить. Дальше мы шли молча, а я думала: «Что я делаю? Зачем мне эта свадьба?» Но на следующий день я проснулась в хорошем настроении и с утра пораньше убежала к парикмахеру.

Мне запомнился один эпизод — момент, когда я ждала жениха. Все вышли в подъезд, чтобы его встретить, а меня спрятали в спальне, как положено по традиции. Я сидела абсолютно одна, слушала шум за дверями, и в голову пришла мысль: «Почему я сижу одна сейчас? Наверное, в такие моменты обычно рядом с невестой находится мама. А она решила приехать только на банкет. Мне стало очень грустно, что даже в такой день мама не нашла времени побыть со мной рядом. Я расплакалась. И еще я плакала, думая о том, что замужество — это навсегда, а я не была уверена в своем решении.

Саша приехал в рыцарском плаще. Его друзья были с мечами и в доспехах. Это было приятно и очень трогательно. Он невероятно волновался, и это было уморительно. Когда его спросили в загсе: «Является ли ваше желание обоюдным?», он ответил невпопад: «Согласен».

Само торжество я плохо помню. Только какие-то отрывки.

Вспоминается, что я была голодна почти все время, но почему-то не могла есть, как болели ноги от новых туфель. Я боялась испортить платье, потому что взяла его напрокат. Помню, что в кафе приехала мама и вместо: «Поздравляю. Красивое платье. Здорово выглядишь», — первым делом сказала: «Зачем ты затянула себя в корсет?»

Самым приятным в этот день было снять каблуки, вынуть шпильки из прически, смыть весь лак с волос и осознать, что все это закончилось и можно наконец-то попробовать свой свадебный торт и пойти спать.

Я часто ловила себя в тот период на странной мысли, что до свадьбы секс был чем-то предосудительным и запретным, но его хотелось. После свадьбы он стал не только не предосудительным, но и вроде как обязательным для замужней женщины, но желание пропало совсем.

В те годы своей жизни я почему-то не считала себя самостоятельной и самодостаточной личностью. Мне хотелось за кем-то спрятаться, и я готова была стать фоном для Саши, надёжным тылом на все случаи жизни. Как мне объяснял папа в детстве, надо выбрать что-то одно: или занимаешься семьей, или строишь карьеру, совместить не получится. Никто не ждал от меня ничего выдающегося, никто не говорил, что я сама могу чего-то добиться в жизни, да и я сама не знала, чего хочу. Наверное, из-за этого я выбрала быть фоном и тылом для мужа, но спросить о его планах на этот счет мне почему-то в голову не пришло.

Саша же в это время играл в «танчики» на компьютере, пил пиво с друзьями, считал нормальным жить в долг и проклинать всех, кто много зарабатывает, ведь обеспеченные женщины — это шлюхи, а обеспеченным мужчинам «папик все на блюдечке принес».

Как женщина я его интересовала в лучшем случае один раз в две недели, и я, как правило, засыпала ночью одна, пока он играл на компьютере.

Очень скоро я поняла, что поторопилась с замужеством, но почему-то ничего не предпринимала по этому поводу. Может, надеялась, что все само изменится, может, думала, что все так живут и надо терпеть, раз сама выбрала себе такую судьбу. Я уже не помню. Почему мне тогда ни разу не пришла в голову мысль, что жизнь у меня одна и я живу ее для себя, другой не будет, а значит, надо жить так, чтобы она была мне в радость? Это так элементарно и просто, но почему-то мне так сложно было прийти к осознанию этого.

Родители с самого детства приучали нас быть трудолюбивыми, и мы действительно много трудились. Я росла в деревне, и работы всегда было много, особенно летом в огороде.

Папа иногда поощрял наше трудолюбие денежными вознаграждениями. Это происходило, например, после посадки картофеля или окончания сенокоса.

Когда я училась в седьмом или восьмом классе, родители отправили нас на неделю подработать на продаже черники. Мы ездили с дядей и тетей в лес, собирали там ягоды целый день, а на следующий день продавали их на рынке. Это было довольно тяжело, но я гордилась тем, что заработала деньги сама, своим трудом.

Кажется, это было время финансовых трудностей для моих родителей, потому что они искали разные способы подзаработать. В августе мы зарабатывали, продавая на рынке картофель, выращенный в своем огороде. Вечером мы всей семьей его выкапывали и мыли, а утром ехали в город, чтобы продать. Папа развозил маму, сестру и меня по разным рынкам, а вечером забирал. Многие соседи считали, что заниматься торговлей на рынке — это какое-то недостойное занятие. А мне нравилось, что я в таком раннем возрасте сама зарабатываю деньги.

Потом, когда я была студенткой четвертого курса, подрабатывала у одного пожилого горе-писателя. Он писал какую-то несусветную чепуху и мечтал издать книгу. У него были деньги на публикацию, и он мог себе это позволить. А мне нужны были деньги, и я работала, перепечатывая его рукописные каракули на компьютере. Он писал в своих скверных рассказишках гадости о каких-то женщинах, а я их приводила в читаемый вид. Однажды он заставил меня печатать и под диктовку редактировать историю о молодой девушке, которую соблазнял пожилой мужчина. Там была какая-то постельная сцена. Я сказала, что не буду это печатать, потому что он явно писал эту историю именно для меня, намекая, что это могло бы быть между нами. Уходя от него после работы, я предупредила, что не смогу больше работать, и на этом моя работа у него закончилась.

Как раз в это время моя подруга предложила мне поработать в «Макдоналдсе». Я прошла собеседование и с этого момента почти не брала денег у родителей. Мне хотелось быть самостоятельной, ни от кого не зависеть и вдобавок не хотелось провести все лето в деревне.

Тогда я только закончила четвертый курс. Работа в «Макдоналдсе» была довольно тяжелой, потому что приходилось по восемь часов стоять на ногах и каждый шаг, каждое движение были рассчитаны по минутам и были прописаны в инструкции. В мои обязанности в самом начале входило убирать подносы, вытирать столики, мыть полы в зале и убираться в туалете, а чуть позже меня поставили на кассу. Отдохнуть и поесть можно было только тогда, когда не было посетителей. К концу смены всегда болели ноги. Все свое свободное время я просто спала.