— Смотри в оба, Димон, — шепнул мне на ухо Ши, когда я крепко пожал ему руку на прощание, перед тем как пройти через турникет.

Подойдя к решётке снаружи и испепелив всех взглядом, он молвил:

— Эй, говнюки! Слушайте меня очень внимательно! Этот человек — под моей защитой! Он — один из нас! Если с его головы хотя бы одна волосинка упадет, знайте — никому из вас не жить! Мы вас всех отловим по одиночке и кончим! Усекли?!

— Эй, революция! — неторопливо окликнули его из соседнего «входного» коридора.

Сквозь две решетки я разглядел ухмыляющееся лицо одного из подручных Султана — круглолицего, с черной бородкой, которого тот называл Раджой.

— Тебя это тоже касается, говнюк! — молвил Ши.

— Да пошел ты! Я под защитой Султана! Тронешь меня — паханы поднимут против вас всю братву! Соберемся всей братвой — и всех вас, террорюг, скопом перебьем!

— Мы раньше вас, урков, всех по одиночке вырежем! — посулил Гэвин.

— Ты только начни, сученыш! Мы это получше вас умеем! Будем ваших, сук, мочить, при каждом удобном случае! Хочешь войны?! Ты ее получишь, членосос!

— С каких это пор шохи войны объявляют? — осклабился Ши. — Твой пахан мне сам моего человека отдал! Так хули ты тут пасть свою разеваешь, блоха?! Против пахана попер?!

— Тебе Султан ничего не обещал, гнида! Выторговал ментяре немного времени — вот пусть он и радуется, пусть дышит поглубже, пока есть чем! Султан за свой базар всегда отвечает! Эй, братва! Все слышали?! Сам Султан за голову этого вон ментяры, вон он — объявил награду! 100 блоков отборного курева! И от гнид-террористов крышу обеспечит! Так что дерзайте, фраера!

По взглядам зэков из 102-ой бригады сложно было понять, что их взволновало сильнее: это объявление о награде и протекции Султана, или недвусмысленная угроза со стороны Корейца. Оставалось надеяться, что, по крайней мере, часть из уголовников проявят свойственную для завсегдатаев криминального мира осмотрительность, и не рискнут переходить дорогу никому из «больших шишек».

— Да пошел он, — сказал Ши, потеряв интерес к крикам уголовника. — Скоро увидимся, брат.

Еще раз ободряюще кивнул мне на прощание, он вместе с остальными удалился.

— Что, ментяра? Один остался?! — прокомментировал его уход Раджа.

— Как там твой дружок? — невинным голосом полюбопытствовал я у Раджи. — Горлышко не болит?

— Сука, ты тут смеяться недолго будешь! Это я тебе обещаю! — пообещал тот.

Тем временем, состав 102-ой бригады пополнился. К турникету подошел Матео — с таким расслабленными видом, словно не он провел только что поединок, потребовавший предельного напряжения сил. В зубах он демонстративно сжимал пижонскую сигарету с фильтром — видимо, часть своего выигрыша.

На заднем фоне можно было увидеть, как проигравший ему на ринге чернокожий великан, чьего имени я так и не узнал, хромая и поглядывая вокруг исподлобья, ковыляет к третьему по счету «входному» коридору, над которым горит цифра «98».

— Ну здоров, босота! — пропел Матео, по-хозяйски осматривая остальных каторжников. — Давайте к делу! Кто сегодня будет выполнять норму за папашу?!

В ответ на угрюмые взгляды он помахал в воздухе руками и объяснил:

— Эти руки — они для того, чтобы хари бить, а не землю ковырять! Сами сегодня видели!

Косоглазый старичок в углу глухо заржал.

— Опять ты нарываешься, дедуля, — устало вздохнул Матео, хрустнув костяшками.

— Думаешь, самый умный? — угрюмо спросил у экс-легионера «боцман».

— Уж поумнее некоторых, — не остался в долгу тот, одаривая собеседника грузящим взглядом.

— Был бы поумнее — поспрашивал бы у людей, как тут все устроено, а не выеживался бы!

— Не было времени с твоими «людьми» лясы точить. Я заработал кучу сижек, расквасив рожу вон тому недоумку, который, как видишь, покрупнее тебя раза в два. Так что в следующий раз, как решишь учить меня жизни, мудак — подумай еще раз своей башкой, пока цела!

Нельзя сказать, что эта угроза оставила «боцмана» совсем равнодушным — видимо, он тоже был свидетелем происходившего на ринге. Но все же он решился ответить:

— Вот и кури свои сижки! И легкие потом выхаркнешь! Потому что волынить тут хер выйдет!

— Нет никакой, бляха «нормы», — хмуро подтвердил его слова «яйцеголовый». — Всем похер, что ты там накопаешь в руднике. Следят только, чтобы ты пахал, как проклятый.

— Вон, послушай этого, сука, этого урода, про его грёбаные «целительные страдания»! — подхватил «боцман», сердито кивнув в сторону дисплея, где речь коменданта продолжала транслироваться в режиме повтора.