Перед глазами мелькали свет и тьма. Время, казалось, замедлилось. В голове что-то тяжело пульсировало и колотилось. Может, это сдетонировала от перегрузки нановзрывчатка. Может, разорвался сосуд. Я не был в состоянии защищаться, лишь хлопал глазами — и за это время успел получить целый град новых ударов, закончившихся броском меня о стену душевой, по которой я безвольно съехал вниз, как мешок с дерьмом.

Во рту был острый привкус крови. Расфокусированным взглядом я видел, что пол душевой вокруг залит кровью, как бойня. Запах крови смешался с запахом серы. Туша Хейза лежала неподвижно, его лицо посинело, а глаза мерзко выкатились — он был похож на уродливого, выброшенного на берег кита. «Боцман» забился в угол, содрогаясь всем телом от судорог, рыданий и проклятий. Его расслабившийся мочевой пузырь напустил вокруг лужицу мочи, что вполне простительно для человека, сделавшегося слепым. Билли валялся по полу неподалеку от тела Фрэнка, как прихлопнутый наполовину комар, визжа и пытаясь зажать рукой кровоточащее распоротое хозяйство. В душевой кабине неподалеку сидел, прислонившись к стене, оглушенный Сигал, повесив голову на бок. Лишь «яйцеголовый», которого я в суматохе боя так и не сумел ни разу приложить как следует, неумолимо надвигался, готовый колотить меня ногами до смерти.

Остался всего один выродок. Всего один. Мне почти удалось.

Но я больше не могу.

«Соберись!» — велел я себе сурово, сжимая кулаки и пытаясь оттолкнуться ими от пола.

Но силы физически оставили меня. Организм просто сдал — после 12 часов пахоты, после пары десятков полученных ударов и трех ножевых ранений. Я понимал все, что происходит. Но мог лишь смотреть, как убийца подходит, дабы довершить начатое.

— Террорист гребаный! Сука! — взревел он, пнув меня ногой в живот.

Матео появился сбоку как тень незаметно. Убийца успел удивиться этому, переместить на него внимание — но не был готов отразить град обрушившихся на него ударов. Некогда капрал Муэрте обрушился на него как ураган. Он колотил его и колотил, прижав к стенке, и там добивал, слева, справа, слева, справа, без устали, без передышки, словно робот, атакующий намеченную боевым компьютером мишень — пока цель, оглушенная и деклассированная, не распласталась на полу.

Все еще лежа на холодной плитке, в своей и чужой крови, я молча смотрел на него, но не был в силах ничего сказать.

— Не люблю шакалов, которые нападают впятером на одного, — объяснил Матео, тяжело дыша.

Его лицо, дышащее бесшабашной смелостью и непоколебимой уверенностью, скривилось в усмешке — за миг до того, как покрытая татуировками грудь, тяжело вздымающаяся от дыхания, трепыхнулась, словно подбитая птица. Улыбка так и не исчезла с его лица — лишь стала какой-то удивленной. Рот булькнул, и из его уголка пошла кровь. Ослабевшие вдруг ноги, разъезжающиеся на мокром полу, сделали пару инстинктивных шагов вперед — и за его спиной, из которой торчала рукоять заточки, стал виден мрачно ухмыляющийся Сигал.

— Надо было идти с нами в долю, — прошептал он.

— Вот сука, — растерянно ответил Матео, оборачиваясь к убийце.

Его спина теперь была наполовину повернута ко мне. Наметанным глазом я видел, что нанесенная опытным убийцей рана, скорее всего, смертельна. Боль могла еще не чувствоваться из-за заряда адреналина. Но на мужественном лице латиноамериканца отражалась растерянность от ощущения того, как силы и энергия стремительно покидают его здоровое подкачанное тело. Через минуту, или чуть больше, его предстояло покинуть и жизни. И он, наверное, это понимал.

За мгновение до того, как ослабевшие ноги окончательно бы разъехались, он сделал шаг к Сигалу и заключил того в свои стальные объятия. Перед моим изумленным взором разыгралась краткая сцена отчаянной борьбы. Убийце нужно было продержаться совсем немного — и мускулы сдавившего его умирающего экс-легионера утратили бы силы, нужные для завершения борьбы. Но он не продержался. Я услышал треск ломающихся в чудовищной хватке шейных позвонков, и предсмертный хрип киллера.

— Матео. Матео! — позвал я его хрипло, хотя ничего не мог для него сделать.

Выпустив из объятий покойника, он устало распластался по мокрому полу на спине:

— Не переживай, браток. Мы всего лишь мясо, — прошептал он умиротворенно и без страха, перед тем как прикрыть глаза и затихнуть.

§ 12

В чувство меня привело ведро ледяной воды, вылитое на голову. Из груди невольно вырвался стон, сердце бешено заколотилось.

— Просыпайся, мразь! — услышал я голос интенданта Гриза, ставящего пустое ведро на пол.

Голый и босой, я был прикован руками и ногами к креслу в полутемной комнате с сырыми бетонными стенами. Во рту чувствовался застоявшийся гадкий привкус крови. Пара-тройка зубов шатались. Тело ощущалось примерно как после 12-раундового боксерского поединка, в котором удары разрешилось наносить лишь сопернику. Было странно, что я вообще жив.

— Очнулся, сученыш?! — пробормотал интендант рассерженно.

Все еще не обретя осознанности, я тупо моргал.

— Ты ведь мог стать обыкновенной тушкой с заточкой в боку! Быстро, спокойно — и конец каторге! А вместо этого — четыре трупа, три инвалида! А ты все еще здесь! И твои дела в сто раз хуже, чем были! И чего ради вы все так цепляетесь за жизнь, твари?!

К этому времени зачатки осмысленности вернулись. «Четыре трупа», — пронеслось в моей голове эхо его слов, напоминающих, что бедолага Фрэнк, и Матео, спасший мне жизнь, мертвы. И эта мысль вызвала в душе волну гнева, который пересилил слабость.