Лейла, тем временем, дала короткий знак Хуаю — и тот отправился на разведку в смежные заведения в поисках возможной опасности. Повернувшись ко мне, она сказала:

— Тень и Медведь будут здесь через следующим утром. Они организуют транспорт, на котором мы сможем добраться до убежища.

— Что за транспорт?

— Y-67.

Я кивнул. Речь шла о многоцелевом конвертоплане евразийского производства со средней дальностью действия, одном из самых массовых после «летающей коровы» Y-62 «Фунчжан». Много сотен таких были списаны после войны и проданы в частные руки.

— Кто пилот?

— Я.

В ответ на мой вопросительный взгляд она не моргнула и глазом.

— Есть опыт, кроме симулятора? — по праву командира задал я правильный вопрос.

— Хватает.

Я продолжал выжидать и она, смело посмотрев мне в глаза в ответ, сказала:

— С августа 2090-го по апрель 2091-го служила офицером в составе 6-ой добровольческой интернациональной штурмовой бригады, приписанной к составу 12-ой армии НОА Евразийского Союза. Многие из наших воевали на стороне евразийцев в те времена. Когда была надежда, что они победят. Тень, Медведь и Ронин — тоже там были.

Я в изумлении покачал головой.

— А как насчет тоталитаризма? Трудовых лагерей? «Меланхолии»? Это нормально сочетается с вашей тягой к свободе? — съязвил я.

— Союз способен был свалить Содружество. Попутно и те, и другие ослабли бы. И тогда настал бы наш час. Это был вполне сносный план. Не стану напоминать, чем в это время занимался ты.

— Я не горжусь многим, что делал. Но в том, что я помог тогда Содружеству остановить евразийцев — не раскаиваюсь.

Лейла пожала плечами.

— Многие из нас делали много разных вещей в разные времена. Как правило, каждый из считал, что делает как лучше. Или не задумывался о том, что делает. Я не люблю копаться в прошлом. Наши жизни забросили нас туда, где мы сейчас. Давай лучше думать о том, что будет делать дальше.

— Ну добро. Только давай договоримся сразу — мы будем делать это по-моему.

Арабка усмехнулась.

— Я не так наивна, чтобы рассчитывать, что человек твоего типа станет марионеткой в моих руках. Не беспокойся. Я знаю, что такое субординация. Буду даже величать тебя «командир». Проблем со мной у тебя не будет. До тих пор, пока мы делаем то, ради чего созданы.

— А если ты решишь, что мы делаем «не то, ради чего созданы» — что это будет? Честный разговор? Или пуля в затылок во благо революции? — прямо спросил я.

— Обещаю, что я скажу тебе, если возникнет проблема, — спокойно сказала Лейла.

Я выдохнул, заметив, что последний вопрос задал излишне жестко. Должно быть, я все еще не вполне примирился с откровением, что во время войны мы воевали по разные стороны. Да и вообще — со своей новой ролью и новыми союзниками, которых еще вчера я считал опасными маргиналами и нигилистами.

— Я не хочу быть с тобой резок. Просто пытаюсь держать все под контролем.

— Это и есть задача командира, — бесстрастно ответила Аль Кадри.

Я вздохнул, и, смягчив голос, изрек:

— Я не забыл, что ты спасла мне жизнь.

— Четыре раза, — добавила она, не моргнув глазом.

— Тогда, в 89-ом я насчитал два. Тот случай, когда ты освободила меня из цепей, в которые сама же и заковала, не считается. Так что — всего три раза.

— Что ж, три смерти не в пример менее страшны, чем четыре, — прокомментировала она, ни одним движением мускула или ноткой в голосе не выдав сарказма. — Но ты можешь не беспокоиться насчет возврата долгов. Делай свою работу. А я буду делать свою.

Я кивнул, соглашаясь с твоим подходом. Чуть поколебавшись, произнес:

— Вынужден задать личный вопрос. Для меня важно понимать боеспособность каждого члена отряда. Так что я…

Лейла ни словом не выдала, что вопрос, который я не успел озвучить, ее задевает. Но упредила его. И в ее голосе появилось столько металла, словно каждым словом она вбивала в стену гвоздь:

— Вирус в моём организме никак не влияет на моё физическое состояние. Я принимаю препараты, которые блокируют его развитие. И по «боеготовности», без обид, но я дам тебе фору. И не только в нынешнем твоем плачевном состоянии. Так что этот вопрос не имеет никакого отношения к нам как к боевой единице. И я бы настоятельно просила не поднимать его больше… командир.

— Договорились, — кивнул я.

Некоторое время мы молчали.

— Я удивлен, что не увидел среди вас еще одного человека, — заметил я.

Лейла подняла на меня вопросительный взгляд. Не поняла или делала вид, что не понимает, на кого я намекаю.

— Амир Захери, — наконец произнес я прямо.

Ее взгляд остался непроницаемым. Но где-то глубоко под этой маской можно было разглядеть что-то мрачное и печальное.

— Его больше нет с нами, — молвила она ровным тоном.

— Как это произошло? — спросил я, решив, что Захери мёртв.