– Давно пасешь? – все так же хрипло проговорил Панкратов, вернувшись к Моджеевскому.

– Встречный вопрос. Давно тут торчишь?

– Почти с самого начала. Это кто? – он все же кивнул подбородком на Андрея, застывшего у двери и скрестившего на груди руки.

– Тесть мой это, не волнуйся, - Роман помолчал, потом спросил в лоб: - Алехандро Креспо Дельгадо, значит?

– Как ты вышел на это имя?

– Нехрен свои фальшивые доки в сейфах у баб хранить. Особенно, если потом этим женщинам пытаются предъявить обвинения в твоем убийстве. Им приходится защищаться.

– Стешка, что ли?

– Ну а кто еще?

– Вот сука!

Больше никто ничего сказать не успел. Получив сильный удар в челюсть, голова Панкратова, словно гнилая груша, откинулась назад, где его затылок звонко долбанулся о стену. А Малич, как ни в чем не бывало, медленно вернулся на свою позицию и, потирая кулак, продолжил подпирать дверной косяк. Моджеевский вскинул бровь. Арсен Борисович жевал попкорн.

– Еще хоть слово, - процедил сквозь зубы Роман, - выброшу в окно. Не целиком, а башка отдельно, жопа отдельно, ясно?

Это было более чем ясно. Охнув то ли от боли, то ли от страха, Панкратов аккуратненько устроил свой ушибленный затылок на локте дивана и прикрыл глаза.

– У меня не было выхода, - устало сказал Олег Станиславович. – Если бы я не свалил, меня посадили бы. Или вообще грохнули.

– Потому ты решил грохнуть себя сам. Креативно. Зашибись план! Как только додумался?

– А что там думать? Борисыч в курсе, что творилось. Один раз уже покушались два года назад. Не знаю кто. У меня голова тогда взрывалась. Я не знал, на кого думать. Мог Гошан, могла Лилька, мог батя ее. Да даже ты мог, Роман Романыч.

– Я?!

– Ты. Я тебе с кредитом отказал, помнишь? Очень обижался еще.

– Так я бабки в другом месте взял.

– А хотел у меня под хороший процент. И у тебя тогда проблемы были с Нинкой, как с цепи сорвался. Еще как мог!

– Ты че несешь? – гавкнул из своего угла Коваль. – Мы как сито все твои связи просеяли.

– И меня просеяли? – на всякий случай уточнил Моджеевский у своего начбеза.

– Тебе лучше не знать, - ушел от ответа тот.

– Ясно. Дальше что было?

– А дальше… при повторном заказе на меня вышел киллер. Знакомый мой старый, про которого я уже и думать забыл. Ты его не знаешь, Ром. А я ему услугу оказал... Немаленькую. Помнишь проект «Дети на Земле»? Я с ним несколько лет цацкался.

– Это который ты мутил в нулевые, чтоб от налогообложения уйти? Громкий такой.

– Ну! Так вот там мужик был, у него ребенок умирал, а наши лечить не брались. Я ему и оплатил клинику в Германии – мне ж надо было для громкости пару-тройку реальных случаев устроить. Всяко дешевле наших поборов... Куда потом тот мужик канул и что с дитем – я без понятия. Даже и не вспомнил бы, если б сейчас не всплыло – он мне должок отдал. Здравствуй, говорит, жопа пришла – заказали тебя. Еще тогда, два года назад. Только тогда он все сделал так, чтоб я живой остался, а теперь решил конкретно помочь. Кто заказал – не раскололся. Типа этика профессиональная. Но решить мой вопрос вызвался. А я что? Идиот? Вижу, что вокруг кольцо смыкается. Разве что не на горле удавка, хотя дышать уже больновато. Ясно теперь, что это не мог быть ты или Лилькин батя… но даже и без того, Роман Романыч, если бы Гошка проверку до конца довел, к новому году точно свой особняк сменил бы на нары. А там до меня добраться – раз плюнуть.

– Типа здесь сильно лучше, - мрачно хохотнул Роман. – Ты вообще как жить-то собирался, Олег?! Я понимаю, на дно залег. Но какое тут, нахрен, дно? Пробито же! Посудомойщик – это же... это... – развел руками и хмыкнул, потому как слова закончились.

– Да при чем тут «залег»? – уныло выдал Панкратов. – Мы с моим хлопцем договорились, что он поможет мне инсценировать убийство. А гонорар получит от заказчика, как будто все вышло. Я планировал... Собирался со Стефанией своей свалить. С Лилькой, думал, помирюсь перед отъездом, чтобы перед людьми помелькать – а то еще на нее свалят. А кто за Улькой приглядит? Ну а сам хотел обосноваться где-нибудь в Испании. С детства Испанией бредил.

– Да ты по жизни бредишь. И не только Испанией. Нахрена «Эльдорадо» угробил?! Своей нет?

– Продал. Я тогда много чего продал из неочевидного. Счет у меня был на Кайманах. Тайный, никто не знал. Рассчитывал обнулить его и жить припеваючи до конца жизни. Туда и кидал бабки со всего проданного. А потом... Роман Романыч, он пустой оказался. Я приехал – а он, мать его, пустой!!! Ты вообще можешь себе представить, как я обломался?! Нихрена. Ни денег, ни связей, ни даже возможности хоть как-то выгрести. Вот куда бабки делись? Как такое вообще может быть?!

– А я, наверное, знаю, куда делись… - задумчиво проговорил Андрей Никитич, до этого молча наблюдавший психоделический полудопрос-полуисповедь. – Может, это те самые деньги, которые Стефания якобы украла?

Моджеевский, повернувшись к тестю, приподнял бровь. Но не сказал ничего, хотя на лице читался мыслительный процесс. Зато Панкратов подскочил с дивана и рявкнул:

– В смысле – Стешка?! Зараза! – за что был немедленно за плечо опущен обратно – уверенным движением руки господина Коваля. Но угомониться ему это не помогло. – Дрянь мелкая! Откуда она про Кайманы узнать могла?!