Из всего только один выход: надо думать и надо действовать. Все остальное – потом.

Стеша – занята. Не «чем». Она занята «кем». Банкиром.

Нет, банкира Малич не сбрасывал со счетов, но отодвигал на второй план, не имея точных подтверждений рассказам Светланы, которые она в силу многих причин вполне могла и приукрасить, хотя по большей части и не соврала – он своими глазами видел те статьи. Про зеленку и про фонтан. Про банкира, кстати, не было, но он и не стал ничего искать. Тогда не желал. Сейчас... сейчас, кажется, время пришло расставлять все точки над всеми буквами алфавита, какие только есть среди языков мира. В конце концов, ему надо знать. И надо, чтоб она тоже знала.

Именно об этом размышлял Андрей Никитич, без сна ворочаясь в кровати почти до рассвета. И именно это он собрался сделать, отправляясь утром из Гунинского особняка в соседнюю высотку, в квартиру номер семьдесят в третьей секции.

В 7-30 утра эту самую квартиру огласил решительный звонок.

Если бы она спала, наверняка долго возилась бы, прежде чем открыть.

Если бы она спала, он минут десять, а то и дольше стоял бы под дверью.

Если бы она спала, то он наверняка бы ее разбудил.

Да и вообще сон – прекрасный повод не впускать его вовсе, если не имеешь намерения впустить.

Но вопреки всем выстраиваемым в его голове конструкциям, характерный щелчок замка раздался быстро. И дверь раскрылась легко. Рывком. На пороге стояла Стефания в черном шелковом халатике на голое тело и уже сейчас, рано утром, прихорошившаяся.

– А, это ты, - проговорила она чуть удивленно, но ровно, лишь на секунду повернув голову назад, а после снова посмотрев ему в лицо. – Ты что так рано?

– Соскучился, - без тени улыбки сказал Андрей, не отводя от нее внимательного взгляда.

Она же напротив улыбнулась и легко пожала плечами:

– Это льстит. Но ты немного не вовремя.

– Почему?

– Я тебе вчера написала, что занята. Когда это изменится, я дам знать.

– Я понимаю, что ты обиделась, - он сделал шаг к ней, очутившись очень близко и глядя теперь сверху вниз. – Я объясню.

– Зачем?
– совершенно искренно изумилась Стеша и отступила, отчего оказалась глубже в квартире, и Андрею открылся вид на прихожую. – С чего ты взял, что должен что-то объяснять? У нас, вроде бы, не те отношения, при которых объясняют.

– И при каких же объясняют?

– Не знаю. У меня таких не было. Мы два раза переспали, Андрей. Это не дает тебе права вваливаться ко мне, когда тебе вздумается.

– Тебе же не вздумалось, - проговорил он, теперь оставаясь на месте, но глядя только на нее. А потом весело улыбнулся: – Расскажи, чем ты занята, и мы подумаем, как послать это к черту.

Стефания резко вскинула голову, дернула подбородком, махнув куда-то за плечо и тихо сказала:

– Мужчиной я занята. Красно место пусто не бывает. Или ты считаешь, что такая, как я, может быть одна?

– Какая – «такая»? – уточнил Андрей.

– Такая, - хохотнула Стефания и приоткрыла дверь чуть шире, так, что его взору теперь предстали мужские летние туфли. Из мягкой замши теплого шоколадного цвета. В текущем сезоне похожие отшили Stefano Bemer. Эти же, одиноко стоящие в углу, возможно, были сделаны индивидуально и в куда менее доступной простым смертным мастерской. На это у Малича глаз был наметан. – Я думаю, тебе лучше уйти. Олег пока еще спит, но проснется. Не ставь меня в неловкое положение, пожалуйста.

– Сейчас уйду, - проговорил он и одновременно с этим снова сделал шаг. Через порог. К ней.

Притянул за талию к себе, склонился к ее лицу и тихо заговорил:

– Глупо выбирать человека, с которым может быть неловко. Все равно, что жить с оглядкой, на черновик. Но вот набело переписать можно не успеть.

Андрей быстро коснулся губами ее виска и так же быстро отпустил.

– Я позвоню, - послышалось уже из подъезда, и дверь негромко щелкнула.

И только после этого Стеша почувствовала, как сильно в тапочках поджаты от напряжения пальцы ног. Непрофессионально. Неправильно. Больно. И лучше сразу добавить его номер в черный список. Потому что ей совсем не нужно, чтобы он звонил.

Она прислонилась лбом к прохладной двери, все еще держась за ручку, надеясь этак остудить мысли, и рывками выдыхала воздух, как если бы пробежала стометровку. Стеша с детства бегала плохо. И вообще была отвратительно приспособлена к физическим нагрузкам. Дыхалка фиговая. И никакого терпения с этим работать и как-то... улучшать показатели. 

Потом она медленно отстранилась и будто бы во сне направилась в кухню, все еще не до конца охватывая сознанием, что же это такое сейчас произошло. Ни слова не помнила из того, что он сказал, а может, ни слова не поняла, будто бы они на разных языках говорили, и совсем не то, что хотели. Она – не то, что хотела.