«Жаль, что она заболела», — слышит он голос одноклассницы по имени Костя, в котором сквозь фальшивое сочувствие прорывается злорадство. — «И что у нее так произошло с твоим папой».

Больница. Наряженная ё лка неловко имитирует рождественское настроение. Отец деланно бодрый. Он развлекает сына и жену, разливает по бокалам шампанское, фальшиво приподнятым тоном провозглашает тост. Мать лежит на больничной кровати — бледная, похудевшая — и неотрывно смотрит на сына. Она тоже пытается улыбаться. Но в ее глазах видна тоска. Дима дрожит, едва сдерживает слезы. Мать пытается говорить с ним о школе и еще о какой-то ерунде, будто ничего не происходит. Но ее голос совсем слабый, совсем тихий.

«Сделай что-нибудь!» — плачет и кричит Дима, забывшись, когда они с отцом вышли из палаты, и несильно колотит своего папу, который крепко его обнимает. — «Ты должен что-то сделать, чтобы спасти маму! Должен, должен, должен!» Видно, в каком его отец смятении, как по его лицу пролегает тень. «Мы спасем маму», — говорит он тв ё рдо. — «Обязательно спасем».

Пьяный мужчина ирландской наружности по имени Седрик Лайонелл, небритый, жалкий, в замызганной одежде, спит на лавочке, бессвязно бормочет что-то себе под нос. Его штаны — мокрые, от него воняет рвотой, мочой и спиртом. Дима смотрит на него, но ничего не говорит. Рядом стоит его мать. В ее глазах видно глубокое сожаление. Но его пересиливает решимость. Она кивает, как будто что-то решила.

«Это твоя мать, сука, все устроила! Ненавижу ее! И тебя ненавижу!» — захлебываясь от слез, гневно орет лохматый паренек, неуловимо похожий на несчастного забулдыгу на лавочке — Джерри, друг Димы. Он бросается на Диму. Они борются, бьют друг друга, катаются в снегу. Димитрис призывает драчуна одуматься, прекратить. Но тот его не слышит. Лицо Джерри искажено от ярости.

«У тебя такая хорошая семья», — произносит очень грустная чернявая девчонка по имени Маричка, с тоской в голосе — тоской, которая кажется необычно глубокой для такой маленькой девочки. Она со светлой завистью оглядывает комнату, которая носит следы семейного уюта. «Спасибо! Да, мои предки классные!» — беззаботно отвечает Дима, по тону которого понятно, что он развлекает ее лишь для приличия, но на самом деле не замечает ее, не думает о ней. Ведь она лишь случайная грустная прохожая в его многообещающей, прекрасной жизни.

«Мы с тобой обязательно будем вместе, Дженни. Мы же любим друг друга, и всегда будем», — говорит герой голосом подростка, но с деланной серьезностью, пытаясь подражать взрослому. Тринадцатилетняя рыжеволосая девчонка в симпатичных веснушках слушает и кивает — так же серьезно, будто она уже совсем взрослая и понимает, о чем речь. Ее симпатичное личико красиво оттеняет свет лагерного костра. Играет музыка. Ребята и вожатые вокруг смеются и развлекаются. Жизнь кажется полной надежд, как никогда.

«Никогда им не сдадимся! Я готов отдать за это свою жизнь!» — горячо и непреклонно заявляет юный смуглый парень ромской внешности, Миро, которого Дима привык называть «братом». Миро сидит на кухне в уже знакомом интерьере Диминой квартиры — в военной форме с лейтенантскими погонами, раскрасневшийся от выпитого самогона. Отец героя, трезвый, облокотившись о кухонный стол, с сомнением качает головой. За окном слышны звуки марша, подбадривающие крики офицера, в воздухе развевается знамя воинской части с гербом Альянса. С экрана телевизора кричит и угрожает безумный старик по фамилии Ильин, чьи глаза похожи на горящие угли. Из-за этого немного страшно. Но лишь немного. Ведь он не один. С ним отец, с ним мать. И они вместе обязательно что-нибудь придумает.

«Пообещай мне сделать так, как я сказал. Обещаешь?» — требовательно спрашивает отец, глядя прямо на Дима. Тот отводит глаза. «Обещаю», — неохотно мямлит он. Мама с папой обнимаются на прощание . Мать закрывает глаза, устало кладет голову на плечо отца. Потом тот улыбается сыну, пожимает ему руку, как взрослому. Говорит, чтобы тот был молодцом. Машет рукой, убегает. Дима вместе с матерью смотрят, как вертолет уносит мужчину вдаль. «Все будет хорошо, сынок» , — говорит она. — «Папа скоро верн ё тся».

И вот 15-летний Дима с мамой бегут по родному поселку, среди толп народу, охваченных паникой. Земля дрожит от взрывов. Из зданий вылетают стекла. Кто-то в панике вопит. Миро за шкирк у затаскивает героя в армейский джип. Водитель давит на газ. Дима оборачивается и видит одинокую фигурку матери посреди дороги, с поднятой вверх рукой. За ее спиной в небо вздымается густой черный дым, скалятся языки пламени. Он едва успевает помахать в ответ — и машина скрывается за углом. «Я без мамы никуда не поеду!» — рев ё т он. Но уже поздно.

В терминале аэропорта Сент-Этьена — толпы народу. Потерянные люди бродят без цели, бормочут что-то себе под нос, косятся на табло с расписанием рейсов. «Называй меня «Роберт», парень. Можешь положиться на меня», — произносит мужчина по фамилии Ленц, которого герой видит на экране коммуникатора перед собой. Димитрис неуверенно кивает.

«Пропустите меня. Мой ребенок умрет с голоду», — жалобно шепчет озверевшим людям молодая азиатка с грудным ребенком. «Врешь, собака!» — орут на нее из толпы. Перед глазами Дима схлестнулись две массы людей, обезумевших от ярости. Охранники, лица которых скрыты шлемами, остервенело лупят людей дубинками. Жестокость и злоба этих людей шокируют, обескураживают.