— Димитрис!

Я обернулся, услышав голос позади, и увидел, как ко мне быстрым шагом двигается, вскочив с одного из кресел, Лаура Фламини. Она была одета по-деловому — строгий, но стильный костюмчик из юбки, блузки и жакета и туфли на высоком подборе. Примерно в таком виде она выступала на нашем с Миро суде.

— Как голова? — обеспокоенно спросила она — раньше, чем я успел отыскать на языке и вымолвить хоть слово приветствия. — Тебе нужно в больницу!

— Бывало хуже, — поморщившись, изрек я. — Лаура, как ты?.. Почему?..

— Потом. Давай за мной, скорее. И не включай свой коммуникатор, ясно?

Мы не обмолвились ни словом, пока не вышли из полицейского участка. Снаружи здания тусовалась густая и оживленная толпа народу — видимо, друзья и просто поклонники задержанных активистов. Некоторые держали в руках плакаты и скандировали лозунги. Над толпой я мог видеть флаги объединенной оппозиции, партии «Разумный прогресс», движения «Вместе».

— Сюда, — Лаура потянула меня за руку в сторону от толпы.

Следом за ней я нырнул в заднюю дверцу ждущего нас на улице челнока Fly-Taxi, похожего на смесь автомобиля и карликового конвертоплана. Оказавшись на мягком кожаном сиденье, я устало откинул саднящую голову на подголовник. Лаура, тем временем, включила систему связи с оператором, который находился в это время в диспетчерской за много миль отсюда, и деловито произнесла:

— В Форест Глен! И побыстрее!

Челнок оторвался от земли и начал медленно взмывать в небо, оставляя под собой улицу, погрязшую в непроходимой пробке. Даже в обычный день полет на челноке в пределах города стоил 500–600 фунтов, а сегодня, в условиях транспортного коллапса, за этот полет, должно быть, пришлось отвалить 3–4 тысячи.

Лаура переключила режим тонировки стекол на максимальный и убедилась, что система связи отключена, так что в диспетчерской не услышат ни слова из происходящего в салоне.

— Я думал, ты уехала из города, — проговорил я.

Прежде чем ответить что-либо, она достала из своей сумочки известного бренда знакомое мне устройство, призванное глушить подслушивающую аппаратуру. Лампочка на устройстве начала мерцать зеленым и раздался характерный гул. Убедившись, что ее манипуляции сработали, она отвернулась в сторону окна, за которым проносились тонущие в закатном зареве центральные улицы Сиднея, и изрекла:

— Я прочла.

Ей не пришлось объяснять, что она прочла. Я все еще хорошо помнил то, что именно я наспех нацарапал дрожащей рукой на бумажке, которую затем скомкал и тайно сунул ей в карман. Позже много раз вспоминал, жалея, что не могу больше изменить ни слова или не писать этого вовсе. «Прочти и сожги. Питер был прав. Сделаю, что должен. Будь что будет. Обложила СБС (Миллер). Лучше не звони больше. Люблю тебя. Д.» — гласила записка.

Пару раз моргнув, чтобы картинка перед глазами, поплывшая из-за травмы головы, стала ясной, я внимательно посмотрел на нее, и, дождавшись ответного взгляда, убедился, что она понимает всю серьезность и значимость того, что происходит.

— Итак, — молвил я. — Расскажешь, с какого перепугу меня вдруг выпустили?

— Насколько я знаю, отпускают сейчас практически всех, кого задержали. Кроме тех, кто, по данным полиции, особо «отличился» — им, с учетом их файла, автоматически определяется предварительная мера пресечения. Начиная с понедельника — будут проходить разбирательства.

— Я попал в их число?

— Конечно. Тебе определен залог в сто тысяч фунтов.

— Неподъемная сумма для человека, у которого нет ни пенни.

— Половину внесли еще до того, как я вмешалась.

— Кто? — удивился я.

— Сотни людей. Слышал когда-нибудь про краудфандинг?

Она посмотрела на меня со странным выражением в глазах, балансирующим на грани между удивлением, осуждением и восхищением, и объяснила:

— Ты не успел заметить, как стал знаменитостью? Люди из твоего «носка», и просто те, кто видели твое выступление в Интернете, наскребли 46 тысяч фунтов всего за 17 минут с того момента, как в Сети разместили информацию о сборе средств на твой залог. Можно было подождать еще часок — и накопилась бы вся сумма.

— «Можно было»? — переспросил я.

— Каждая минута была на счету. Так что я сама внесла остальные.

Я недоверчиво покачал головой.

— Лаура, я знаю, ты девчонка не бедная. Но речь все-таки о 54 кусках.

— Маман тратит столько на один вечерний наряд. Так что это не важно.

Хмуро посмотрев за окно, она добавила:

— У тебя не было ни одной лишней минуты. Я до сих пор не могу поверить, что это действительно прокатило, что Миллер не успела это предотвратить. Вероятно, дело во всем этом бардаке вокруг. До тебя пока просто не дошли руки.

Я неуверенно покачал головой:

— Она не кажется мне человеком, который часто допускает просчеты.

— Она таковым и не является. Она очень профессиональна, умна и безжалостна, — произнесла Лаура мрачно, дав понять, что ее воспоминания о знакомстве с Миллер более чем неприятны. — Но даже она не всемогуща.

— А может быть, происходящее входит в ее расчеты.

— Скоро мы это узнаем, — сосредоточенно заметила она, не уточняя, что она имеет в виду.

После паузы, Прежде чем я сформулировал хоть один из множества вертящихся на языке вопросов, она спросила: