– А вы знаете, из-за чего мы расстались?

– Я не считаю, что это мое дело.

– Лучше бы поинтересовались. Иначе знали бы, почему я приписываю ему такие характеристики. В конце концов, Роман – единственный мужчина в моей жизни. Был и остается. Даже несмотря на развод, - Нина задумчиво отвела взгляд в сторону, и смотрела она не на что-то конкретное, а будто бы сквозь все предметы, то ли в себя, то ли в свое прошлое. На ее лице сложно было читать, но теперь неожиданно прорывались незнакомые Жене эмоции – горечь, обида, разочарование. Что-то еще. Должно быть, то, что чувствовала эта женщина.

А когда она вернулась глазами к Евгении, все это исчезло, она словно вновь сделалась непроницаемой.

– Он мне изменил, - тихо проговорила Нина. – Говорил, что один раз и что не серьезно, и что совершил глупость. Хотя мне кажется, что предательство сложно оправдывать несерьезностью и глупостью. Или количеством любовниц и ночей, проведенных на стороне. Как бы там ни было, он мне изменил. Я узнала. И мы развелись, а следующие годы он каялся, приходил, просил прощения, и у меня не было сомнений в том, что стоит мне позвать – он в тот же день будет на пороге. Теперь вы понимаете, почему я говорю, что он ребенок? Думает, будто бы можно ошибиться, не подумав, а попросив прощения – все исправить.

Женя помолчала, переваривая услышанное и раскладывая по полочкам. Сказанное неожиданным образом касалось их троих – Романа, Нины и, как ни крути, самой Жени. С тем и говорилось. И Женя это понимала. Не понимала – что ей с этим делать. Вот сейчас, при этой женщине, сидящей перед ней, что ей делать?

– Нет людей, которые проживают жизнь без ошибок, - проговорила Женя негромко, глядя прямо на гостью. – И нам решать, за что прощать себя и других. И на каких условиях.

– А вы бы смогли простить? Он ведь всегда только о себе думает. О собственном комфорте и удовольствиях. Все остальные люди лишь служат этой цели – создавать счастливую жизнь взрослого ребенка Романа Моджеевского. Я не из-за измены ушла. А из-за того, как легко для него оказалось все разрушить.

– А мне вы зачем всё это говорите?

Нина Петровна чуть усмехнулась и посмотрела Жене в глаза долгим и пристальным взглядом, после чего, продолжая улыбаться, деловито сказала:

– Потому что вряд ли вы сейчас видите эту его сторону. Рома умеет быть обаятельным, когда хочет, а с вами он явно на том этапе, когда показывают только хорошее. Он ведь в Мюнхене, так?

– Вы проявляете обо мне редкую заботу, - в тон ей ответила Женя. – Но не учитываете, что мне не восемнадцать лет.

– Именно потому, что вам не восемнадцать, я и затеяла этот разговор. После Ромкиной поездки в Мюнхен три года назад разрушилась моя жизнь. Вы знаете, что там у него любовница? Возглавляет представительство компании. Это из-за нее мы тогда расстались.

– А я не против любовниц, - с усмешкой проговорило Женькино альтер эго. – И разрушать свою жизнь я не намерена.

Брови госпожи Моджеевской подлетели вверх, но, впрочем, ненадолго. Ей понадобились пара мгновений и один глубокий вдох, чтобы вернуть себе равновесие.

– Так не хочется терять положение, которого добились? – спросила она. – Или будете утверждать, что от большой любви?

– Что бы я ни утверждала, - широко улыбнулась Женя, - это будет только между мной и Романом.

– Умно. Я сразу поняла, что вы неглупая женщина. Но именно потому что неглупая, надеюсь, распорядитесь полученной информацией лучше, чем я. Признаться, видеть вас с Романом вместе – удовольствие средней паршивости. Да и вам, я полагаю, не особенно приятно, что он бежит ко мне по первому зову. И так будет всегда, уверяю вас. А теперь вы знаете ещё и про Раю. Ее зовут Рая. Ей нет тридцати, и она такая очаровательная дурочка. Мечта для мужчины Ромкиного возраста.

– А в выигрыше окажется та, кто раньше додумается привязать его еще одним ребенком, - улыбнулась Женя. – Может, все же чаю, Нина Петровна? Елена Михайловна делает замечательный с мятой. У нас теперь китайский, настоящий.

Внимательно выслушав предложение, Нина побледнела и качнула головой. Ее пальцы, сжимавшие маленькую сумочку, заметно напряглись.

– Рома пьет кофе, - хрипло сказала она. – Или, в крайнем случае, черный чай. Индийский. Дарджилинг. Не думайте, что я считаю детей козырями. Мне не нужны козыри, чтобы его вернуть.

– Они нужны мне, не так ли?

– А этого не знаю я. Вы красивы и умны. И довольно молоды. Рома мог влюбиться. Он три года один, а девочки-однодневки не в счет. Но даже при условии, что он влюблен, прошлое так просто не обрубишь. И пусть у вас будут дети – я все равно останусь главной женщиной в его жизни, как он главный мужчина – в моей.

– Ну вот видите, - Женя пожала плечами. – Все и сложилось. Вы будете старшей женой, а я любимой. Как вам такой вариант?

– У вас неплохое чувство юмора. Думаете, я много на себя беру?