Вот и к Жене Малич судьба пришла в лице курьера. А кого же еще? Этот человек в форменной куртке и бейсболке преодолел на своем минивэне с логотипом известной фирмы путь от самого крутого в Солнечногорске цветочного магазина «MilleFleurs» (не напрямую из Эквадора – и то ладно) до Жениного университета. А потом на своих двух – до лифта и наверх, в бухгалтерию. В руках у него была очаровательная нежно-лиловая круглая картонка, похожая на старинную шляпную коробку, украшенная контрастной атласной лентой. Сотрудники университета, встречающиеся ему по пути, озадаченно глядели на незнакомца и, пройдя мимо, оглядывались, надеясь рассмотреть, в какую из дверей он войдет. Он же топал только вперед, изучая таблички с номерами кабинетов. И, дойдя до 511-ой, остановился. Поправил свою бейсболку, приосанился, надел на лицо улыбку и вошел в святая святых бухгалтерской службы, где из месяца в месяц, в муках и со слезами радости на глазах рождается заработная плата за первую и вторую половину месяца, а также стипендия студентов и аспирантов этого старинного храма знаний.

– Добрый день, девушки! – провозгласил курьер, обнаружив в кабинете сразу двух барышень. – А Евгения Малич из вас которая?

Женя удивленно вскинула брови, быстро глянула на Ташу – та, в отличие от нее самой, смотрела на вошедшего, вернее, на коробку в его руках скорее заинтересованно, и снова вернулась к молодому человеку в униформе, нарушившему мирное бухгалтерское утро.

– Из нас Евгения Малич – я.

– Отлично!
– обрадовался посланник в фирменной куртке и подошёл к ней. – Тогда это вам. Распишитесь о доставке, пожалуйста!

На Женин стол немедленно была водружена посылка, а перед носом оказалась накладная. Название «MilleFleurs» мелькнуло перед ее носом. А именем получателя и правда значилось «Евгения Малич».

Когда курьер вышел, Женя развязала ленту и открыла коробку. Брови ее взлетели еще выше, если такое возможно. Внутри оказалась поляна из бело-розовых цветов, и яркими пятнами выделялись разноцветные макаруны, над которыми она и застыла соляным столбом.

– У тебя лицо, будто бы там бомба! – сообщила ей со своего места отмершая Таша, потихоньку подбирая челюсть.

– Ну-у-у…- протянула Женька, собираясь с мыслями. – Не совсем, конечно. Но это… ошибка какая-то!

Таша осторожно привстала со стула и заглянула в коробку со своего места. Потом охнула и не выдержала – подскочила к Женьке.

– Вау! – молвила она. – Красиво как!

– Красиво, - не согласиться с этим фактом было невозможно. Это было красиво, неожиданно и, чего уж скрывать, бесконечно приятно. – Но все равно странно. Ты представляешь, сколько это стоит?!

– Какая разница? Главное, тебя по чужим счетам платить не заставили.

– Еще могут, - усмехнулась Женька. – Слушай, может вернуть, а?

– Кому вернуть? – удивилась Таша. – Он тебе оставил накладную. Там твое имя, а остальное – проблемы того, кто ошибся! Но какая ж красота, Жень! Давай чай пить будем, а?

Похоже, Шань тоже не сомневалась в том, что произошла ошибка, но сдаваться было не в ее правилах, как и отдавать то, что само приплыло в ее цепкие лапки.

– Давай, - кивнула Женя, - ставь чайник.

Она вынула из коробки белую, со слабым лиловым оттенком розу, понюхала – и ее тонкий запах Женя потом чувствовала до самого конца этого странного дня.

Следующий же день, а именно среда, был не менее странен, несмотря на свои видимые отличия от предыдущего. Первым таким отличием смело можно назвать в очередной раз в эту нестабильную весну испортившуюся погоду. Под утро заморосил дождик, который уже в районе завтрака превратился в ливень. Правда к тому времени как пора было выходить на работу, он перестал, но это мало в чем спасло ситуацию – риск промочить ноги был слишком велик для такого городка, как Солнечногорск, однако Женя вышла из этой ситуации с наименьшими потерями, дерзко обувшись в яркие резиновые сапоги и прихватив туфли, чтобы сменить обувь по прибытии к месту службы.

Ташу подвез дядя Вадя, постепенно захватывавший все больше территории вокруг этой дурехи. Главдракон – примчался на такси. А как добирался велофинансист – история умалчивает, но с ним Женя столкнулась в лифте. Он был, как обычно, чист, опрятен, что свидетельствовало не в пользу велосипеда как выбранного средства перемещения, и приветливо заулыбался ей, явно что-то собираясь сказать, пока к ним же в кабинку не втиснулся проректор по АХЧ Андрейка, сияя лощеной мордой. Тот с утра травил пошлые анекдоты, и Юрага помалкивал, глядя, как загораются кнопки этажей, сменяя друг друга.

Первый час рабочего времени народ курсировал по зданию, делился впечатлениями от подкинувшей проблем природы и прислушивался к грому, начавшему погромыхивать за окном – первому в этом году. Кто-то ржал, кто-то сердился, кто-то жаловался, что умудрился выйти без зонтика. Почти все пили чай или кофе. И только зычный и рассерженный голос главдракона из коридора доносил до Женьки и Таши удивительную весть этого дня.

«Кому-кому, вы сказали? – совершенно охреневшим голосом возопила верховная фея от бухгалтерии. – А по какому поводу?! Почему я ничего не знаю, а?! Или она вздумала в рабочее время романы крутить? Это не университет – это дом терпимости!»