Как ни странно, воплей из кабинета не доносилось, и тушка несчастного Фролова на пол в бессознательном от ужаса положении не брякнулась.

Нет, голос Моджеевского звучал вполне себе спокойно и даже практически по-дружески.

– А помнишь ли ты, Виктор Валентинович, как три года назад, когда мы пытались отбить землю под особняком на Молодежной для четвертой секции, ты пробивал список, кто там прописан, искали кто согласится на переселение, чтобы снести все к собакам? Ну, пока не оказалось, что тот дом – гребаный памятник и никто его не отдаст?

– Эм-м… ну-у-у… м-м-м-у-гу-у, - пожевав, на всякий случай согласился Фролов, глядя в цепкие глаза господина Моджеевского.

– А список сохранился, а?

– Дык… можно попробовать поискать, - неуверенно кивнул Виктор Валентинович. – Времени-то прошло много…

– Ну ты уж сделай милость, дорогой, поищи, - распорядился Роман Романыч таким тоном, что вариантов не оставалось. Ясно было, что придется, даже если не найдется, составлять по новой, только теперь бегом. Потому как генеральный, судя по настрою, ждать был не расположен.

– Так а… зачем нам? Списки-то? – предпринял Фролов слабую попытку отмахнуться от нового замечательного задания, заранее готовясь выслушать все, что скажет ему Моджеевский, но тот неожиданно замялся, будто бы на ходу придумывал версию.

Версию, которая в итоге прозвучала следующим образом:

– Так они ж, Виктор Валентиныч, прям под боком у нас… Митинги устраивают, протесты, жить не дают ни рабочим, ни нашим жильцам. Шумные очень… вот думаю… как задобрить-то.

– Ну если так, то без толку.

– С чего ты взял?

– Самых буйных не задобришь, у них дело принципа. А смирные – они и так смирные.

Моджеевский помолчал. Вид его начинал терять благостность, обнажая реальную картину – перечить шефу в таком настроении точно было нельзя. Если он вбил себе чего в голову – так вынь да положь.

Роман Романович нахмурился, откинулся на спинку своего кресла и наконец проговорил:

– А ты все-таки поднатужься, Витя. Если я говорю, что надо, это значит – надо у меня в почтовом ящике, а не потрындеть о гипотетическом.

– Понял, Роман Романович! – спохватился Фролов.

– Ну вот и занимайся.

– Будет сделано, Роман Романович!

На том и порешили. И пятясь спиной из кабинета, Фролов рванул в приемную, чтобы натолкнуться на Аленушку с кофе и, убедившись, что дверь плотно закрыта, проворчать: «Не, ну зверь!»

А в ответ услышать: «Не, ну сочувствую!»

После чего зам удалился к себе, а Алена оказалась у шефа. К слову, она была куда осмотрительнее Витька Фролова – с сахаром угадала. Тот с удовольствием принялся поглощать отвратительную с ее точки зрения горькую черную жижу.

Справедливости ради, план господина Моджеевского, выкристаллизовавшийся накануне как следствие мужских трусов на балконе интересующей его женщины, был незамысловат, но все же сопоставим по важности с контрактом на покупку земли возле Лазурной гавани под застройку, подписанным на прошлой неделе и вызвавшем крупный резонанс в СМИ. Кто-то уже подключил экологов, дескать зарвавшийся Моджеевский вырубит лес с реликтовой рощей. Он сердился, злился, задолбался доказывать, что олигарх – далеко не всегда дьявол о двух рогах, и рощу никто не тронет, а вырубка нужной для застройки территории предполагает дополнительно высаженный и озелененный участок. Но в целом главная победа одержана – стройке быть!

А еще, плевать на возможного хахаля, Жене – тоже быть.

Неизвестно пока в каком качестве, но то, что она Роману понравилась, даже пытаться отрицать глупо. Завела его эта особа не на шутку. Что ему до чужих трусов?

Словом, дальнейшее обрисовалось в его голове довольно быстро.

Получить список жильцов -> вычислить Женину фамилию и номер квартиры -> пробить по ней максимально доступную информацию, включая образование, место работы и размер заработной платы -> определить наиболее уязвимые места для возможного их использования в дальнейшем -> покорить окончательно и бесповоротно.

Куда уж проще-то?

Ах, да. Все-таки справиться насчет семейного положения, потому что чужие трусы могут в некотором смысле помешать. От них у нормального мужика либидо падает. Но с возможным супругом вопрос наверняка можно решить быстро и безболезненно – вопрос цены. Главное, убедить идеалистку Женьку, что этот неудачник ей нахрен не сдался.

А в том, что Евгения идеалистка, Моджеевский не сомневался. Об этом свидетельствовала каждая из их стычек.

Когда все было расставлено по полочкам в его голове, а процесс руками Фролова – запущен, Роман немного выдохнул. Он не любил сумбура и хаоса, такой вот динозавр. Зато теперь можно и поработать, дожидаясь результатов праведных трудов своего зама, кои не замедлили появиться в электронном ящике уже к обеденному перерыву.