Они гуляли до глубокой ночи. А наутро собирались продолжить свое времяпрепровождение в таком же духе, и Женя почти что ждала, чем этот невозможный человек будет удивлять ее дальше, ведь их отпуск проходил под очевидным лозунгом «Ни дня без сюрприза!»

Сюрприз и получился. Они как раз пили кофе. Моджеевский что-то болтал про историю римской архитектуры – когда ему хотелось, он умел рассказывать умные вещи, которые помнил со времен университета. А потом его занимательный монолог прервал телефонный звонок. Он нехотя посмотрел на трубку и тут же перевел извиняющийся взгляд на Женю.

– Могу не брать, - как-то неуверенно выдал Роман.

– Это может оказаться важным, - проговорила в ответ Женя.

– Не хочу, чтобы ты считала, что ты мне не важна.

– Я так не считаю. Можешь смело отвечать.

Телефон продолжал разрываться. Моджеевский поморщился, в этот момент понимая, что создает проблему из ничего – в конце концов, Евгения всегда была достаточно тактична и ни разу не заставила его выбирать между собой и детьми.

Роман снова ей улыбнулся и взял трубку.

– Привет, Нина! – брякнул он и отпил кофе из чашки.

– Привет, отвлекаю? – быстро поинтересовалась бывшая, но ответа дожидаться не стала. – Я по делу. Богдан прогулял экзамен по математике.

Моджеевский сначала и не понял, что ему сказано. Как понять непонятное?

А потом дошло.

– В смысле? Он же на поправку шел? Ему хуже?

– Он прогулял! Понимаешь, просто не пошел на экзамен.

– Что значит, не пошел на экзамен? Нина! Разве можно просто не пойти на экзамен?

– Как видишь – можно, - фыркнула Нина.

– Как он это объяснил?

– Никак! Он вообще ничего не объясняет. Я не понимаю, что с ним происходит, - в трубке раздался сдержанный всхлип. – Рома, поговори с ним, пожалуйста.

– Я... – Моджеевский растерянно тёр лоб и так же растерянно смотрел на Женю, но точно ничего прямо перед собой не видел. Сейчас всем своим существом он находился в квартире бывшей жены. – Нин, я поговорю, ты только не нервничай. Я ему... я все улажу, и мозги ему вправлю. Он дома? Я могу ему позвонить?

– Нет его дома!

– Черт! Давно? Он сказал, в каком направлении свалил?

– Вчера ушел. Я попыталась с ним поговорить, почему он на экзамен не пошел, а он только дверью хлопнул. Ночевать не явился. Трубку не берет, только на сообщения отвечает. А утром Тане позвонил, велел передать, что с ним все… - Нина вдруг зависла на мгновение и медленно, не своим голосом спросила: - А разве он не у тебя?

– Я не знаю... я не... меня нет в стране. Я в отпуске, - глухо ответил Роман, потом словно очнулся и уже бодрее заговорил: – Сейчас выясню. Ты только не сходи с ума. Наверняка ко мне и сунулся, чтобы его никто не трогал.

– Да… да, конечно, - суетливо отозвалась бывшая жена. – Ты же потом позвонишь, Ром?

– Да, обязательно. Сразу же. А будет сопротивляться, так наберу Борисыча, он его живо домой доставит.

– Борисыч ему не отец, - кисло прозвучала трубка.

И это кольнуло его куда сильнее, чем должно бы, снова расковыряв то, что, ему казалось, давно заросло.

– Я приеду. Как только смогу. Все будет нормально.

– Спасибо! Позвони мне потом, а то я тут с ума сойду.

– Да, пока.

Моджеевский повесил трубку и наконец снова взглянул на застывшую на месте Женьку.

– Слышала?

Она кивнула в ответ.

– Прогулял математику, засранец... семнадцать лет – все как ясли. Я ни черта не понимаю в этой жизни...

И с этими словами Роман снова схватился за телефон, теперь уже набирая сына и вслушиваясь в длинные гудки.

– Они и есть ясли, - вздохнула Женя, подумав про Юльку. Сестра так и не рассказала, что было в больнице. А вот то, что они с Бодей не помирились, – было очевидным. И еще неизвестно, чего могли друг другу наговорить. Дети, пытающиеся быть взрослыми.

– Богдан! – наконец гаркнул Рома, когда трубка все-таки ожила, и тут же протянул руку Жене через столик, чтобы сплести пальцы. – Ты где?

– Где надо, - буркнул сын. – Тоже воспитывать собираешься?

– Я хочу, чтобы ты объяснился! Ты какого черта творишь? Мать в истерике. О себе не думаешь – хоть нас пожалей.

– Живу своей жизнью, - огрызнулся Бодя. – С тебя пример беру.

– Исполнится восемнадцать – живи. Сейчас мы за тебя отвечаем. Где ты, я спрашиваю?

– Не ори!