— Приятно снова оказаться дома, верно? — пошутил Моралез, когда мы вошли в здание.

Желание детектива завести непринужденную беседу было неплохим знаком, хоть вовсе и не означало, что у меня нет проблем. Так что я решил подыграть ему и поддержать разговор, пока мы шли по хорошо знакомым мне коридорам в сторону комнаток для допросов.

— Мне было приятнее бывать здесь в прежнем качестве.

— Говорят, бывших полицейских не бывает.

— Даже не знаю. Мне кажется, что это было в другой жизни.

— Капитан-детектив Паттерсон, мой босс, помнит, как вы проходили у него стажировку.

О повышении Паттерсона мне уже приходилось слышать от Филипса. Дерек поддерживал связь с бывшим напарником, но их отношения были несколько натянутыми. Филипс однажды намекнул мне, что к концу карьеры Паттерсон стал настолько циничен, что уже практически перестал отличать добро от зла.

— Он все еще называет меня «олимпийцем»?

— Да. Я, честно сказать, долго не мог понять, почему, — признался Моралез. — Не интересуюсь боксом. Я с островов. Предпочитаю парусный спорт. Да и тем не помню когда в последний раз занимался.

— Детективы все так же работают сверхурочно? — понимающе спросил я.

— Не спрашивайте. А во время войны было еще хуже. Половина персонала отправилась на фронт. А работы стало только больше. Так что я знаю в этом здании пару неплохих мест, где можно переночевать.

За время обмена этими ни к чему не обязывающими репликами, мы добрались до хорошо знакомого мне темного коридора. Множество дверей в комнатки для допросов.

— Для нас приготовлена шестая. Прошу.

Моралез кивнул в сторону большой комнаты для допросов. За тонированным стеклом комнаты, как я знал, находилась еще одна, где обычно собиралась толпа народу, желающих скрыто понаблюдать за допросом. Мне самому не раз приходилось бывать там в качестве стажера, следя, как Филипс или Паттерсон виртуозно вытягивают сведения из свидетелей либо раскалывают подозреваемых, как орешки. Особенно занятно было наблюдать за показаниями приборов, которые анализировали жестикуляцию и мимику людей, которые подвергались допросу, и почти всегда могли сказать, когда те врут. Никогда не думал, что мне предстоит оказаться по эту сторону стекла.

Комната с тех пор не изменилась. Единственными предметами мебели здесь были стол и несколько кресел с жесткими спинками, привинченных к полу так, чтобы какой-нибудь верзила не мог схватить их и расшибить о голову детектива — такие попытки предпринимались неоднократно.

Нас тут уже ждали.

— Вот это да! — поднялся со стула крупный лысый мужчина хорошо за пятьдесят с солидным брюхом и обрюзгшим складчатым лицом, в чертах которого я с трудом признал Паттерсона. — Кого это ты сюда притащил, Моралез?! Мой олимпиец и близко не был похож на этого типа!

— Мой бывший наставник, любивший мне «дать понюхать дерьма», тоже не был похож на этого заплывшего шарпея, — позволил я втянуть себя в эту игру.

— О, это таки он, — удовлетворенно подтвердил Паттерсон.

— Он и на моей стажировке это говорил — «понюхать дерьма», — шепнул мне на ухо Моралез, закрывая дверь.

— Садитесь, садитесь, джентльмены! — указав на свободные стулья, предложил Паттерсон, и тут же кивнул в сторону тощего длинношеего типа лет сорока, сидящего по соседству. — Позвольте представить вам всем помощника окружного прокурора Уильяма Бэнкса.

— Добрый день, — сухо поздоровался Бэнкс.

— Итак, предлагаю начать без длинных предисловий. В конце концов, здесь все свои, — сразу перешел к делу Паттерсон. — Начинай, Моралез! Это твое дело! А мы с мистером Бэнксом послушаем.

Моралез не стал садиться, а остановился напротив меня, облокотившись рукой на спинку стула.

— Как я уже сказал, меня зовут Роберто Моралез. Не важно, нравится мне это или нет, но мне поручено расследовать дело, связанное с ограблением аптеки, произошедшим этой ночью. Уверен, что ты знаешь, о чем я говорю, Димитрис.

— Да, знаю, — ответил я сдержанно.

Отрицать было глупо — несомненно, мой телефонный разговор с Мирославом был записан.

— И что скажешь?

— Я шокирован, — честно признался я. — Я расстался с Питером вчера около десяти вечера. Он был абсолютно вменяем. Я был уверен, что он отправился домой спать. Не может быть, чтобы он совершил нечто подобное.

— И тем не менее четыре часа спустя он вломился в здание аптеки «Фармако» и устроил там жуткий погром, пытаясь найти кое-какие препараты. Зачем они ему понадобились, я могу лишь гадать, так как к этому времени он был в состоянии сильнейшего наркотического опьянения. Так показало вскрытие. Впрочем, и без вскрытия это было очевидно.

Моралез тяжело вздохнул, и наконец перешел к сути:

— Скажи, Димитрис — ты не замечал на собраниях вашего клуба бывших наркоманов, что Питер Коллинз никакой не «бывший»? На вчерашнее собрание он пришел «под кайфом»?

— Ничего подобного, — уверенно возразил я. — Вчера в десять вечера он был абсолютно чист.

— Ты в этом уверен? — с нажимом переспросил детектив.

— За последние годы я навидался на наркоманов, детектив. И, к сожалению, неоднократно был свидетелем срывов. Могу сказать с полной уверенностью, Моралез, что Питер не употреблял наркотиков с тех пор, как вышел из реабилитационного центра, — спокойно изложил я.