— Эй, а ну подожди-ка, дружище! — уже совсем близко позади донесся требовательный голос.

Ничего другого не оставалось. Остановившись (до машины оставалось еще шагов двадцать) я развернулся, приветливо развел руки в знак добрых намерений и искривил рот в притворной улыбке, которую, впрочем, вряд ли кто-то мог бы заметить под респиратором.

Человек, идущий за мной, оказался уже совсем близко — шагах в десяти. Одного взгляда на него оказалось достаточно, чтобы понять — ничего хорошего от такого встречного ждать не стоит. На нем были резиновые сапоги, камуфлированные штаны и кожаная куртка грубой работы, к которой был пришит бесформенный капюшон. Нижнюю половину лица прикрывала черная полумаска. Верхняя половина оставалась открытой, и в тени капюшона я мог видеть смуглую обветренную кожу, недобро сощуренные черные глаза и острый переломанный нос. За спиной у человека виднелся небольшой походный рюкзак. На ремне был закреплен подсумок. Красноречивее всего был автомат системы Калашникова со складывающимся прикладом, который уверенно сжимали мозолистые руки в старых потрепанных полуперчатках.

— День добрый! — поздоровался я все на том же русском языке, опасливо глядя на ствол автомата, пока еще смотрящий в землю. — Не думал встретить никого в таком пустынном месте!

— А-а-а, так ты все-таки меня понял! Еще и по-русски говоришь! — обрадовался незнакомец, сделав еще несколько осторожных шагов в мою сторону. — А я уж было думал, ты от меня убежать решил. Еле догнал. Ха-ха!

Мне не понравился оценивающий взгляд, которым этот малоприятный персонаж окидывал меня и Миро — будто приценивался, задорого ли можно продать то, что на нас надето. В этот момент двигатель нашего внедорожника заработал, и хищный взгляд незнакомца сразу же заинтересованно переместился на автомобиль.

— Эй, чего стали столбом?! — раздраженно прикрикнул на нас по-румынски Петр, высунувшись из окна, и в этот момент его взгляд сфокусировался на третьем человеке. — Эй, кого это вы с собой притащили?! Мы так не договаривались! Никого я забирать не буду, ясно?!

— Он не с нами, — ответил я, не оборачиваясь к Петру, чтобы не сводить глаз с незнакомца. — Просто случайно встретились.

— Ой-ой, ты чего разорался-то так, добрый человек?! — насмешливо проговорил незнакомец, делая несколько шагов бочком, чтобы приблизиться к машине, не теряя нас с Миро из поля зрения. — Ого, хорошая у тебя машина. Старенькая, но проходимая. Дай-ка взглянуть, а? По-русски вообще понимаешь, старичок?

— Все я понимаю! — угрожающе гаркнул Петр по-русски, выскакивая из своей машины с дробовиком наперевес. — Ни шагу больше, ясно?! Проваливай отсюда!

— Эй, ты чего?! — с мнимым недоумением, за которым таились нотки угрозы, переспросил незнакомец, раскрыв ладони в знак добрых намерений (автомат остался болтаться на ремешке напротив груди). — Не дури, брат, ствол на меня свой не наставляй! Мы же с тобой братья, славяне…

— Лучше вали отсюда подобру-поздорову, кем бы ты ни был! — крикнул Петр, даже не думая сводить прицел с груди незнакомца.

— Давай-ка, идем к машине, — Миро дернул меня за рукав, и мы принялись медленно, задом, отступать к джипу.

Однако попасть в автомобиль мы не успели. Оставалось еще буквально шагов пять, когда в темноте позади автомобиля, за спиной у Петра, щелкнул затвор, и раздался другой голос — низкий и хриплый, в котором на этот раз не было даже примеси мнимого добродушия:

— Я держу тебя на мушке, ты, дурак с ружьем. Кто-то дернется — пришью всех на месте одной очередью.

Я болезненно поморщился. Сердце в груди заколотилось быстрее. Пришлось сжать зубы, чтобы унять внутреннюю дрожь. Нас развели, как лохов — один отвлек наше внимание, а второй в это время подобрался сзади.

— Всем руки вверх. Ты, брось свое ружье и подними руки!

Нам ничего не оставалось делать, как исполнить приказ. Когда дробовик Петра шлепнулся в грязь, внутри меня все опустилось. Теперь мы полностью во власти этих людей. Еще секунду назад я не вполне осознавал серьезности ситуации. Надеялся, что все как-то обойдется. Теперь я вдруг с ужасом понял, что все мы находимся в смертельной опасности.

Петр, по-видимому, тоже понимал, что мы влипли. Оказавшись под прицелом, он мгновенно вспотел и мелко затрясся. На его лице я мог явственно прочесть все сожаление из-за того, что он подрядился выполнить этот сумасбродный заказ. Однако для сожалений было уже поздно.

Из тени показался второй человек. Этот был в прорезиненном комбинезоне зеленого камуфляжного оттенка, поверх которого был накинут серый разгрузочный жилет со множеством карманов. Глаза были скрыты за старыми армейскими очками-тепловизорами. В руках он держал штурмовую винтовку «Гром» довоенного российского производства, ствол которой был направлен прямо на нас.

— Так-так, — цокнул языком первый из наших встречных, весельчак, приближаясь к нам. — Теперь-то наш разговор пойдет более дружелюбно, правда? Люди всегда становятся более разговорчивыми, когда оружие в руках у кого-то другого.

— Послушайте, нам не нужны никакие проблемы, — молвил я, хоть и понимал наивность этих слов. — Мы сейчас просто уедем в Олтеницу, и вы нас тут больше не увидите.

— Что — просто так вот уедете? — засмеялся весельчак. — На этой старой-доброй колымаге? Хм. И инвалида этого с собой увезете в этой странной форме?

Мой взгляд с ужасом переместился на Мирослава, и я осознал, что он по-прежнему одет в свою пошарпанную форму военнослужащего Альянса, в которой он просит подаяния у памятника. Было верхом глупости отправляться на пустоши в этой форме, которая у многих здесь вызывает ненависть. Однако раскаиваться в своей беспечности было уже поздно.