— Как вы сумели обезоружить вооруженного человека? Вы хорошо владеете рукопашным боем?

— Вы смеетесь? Загляните в мое личное дело. Там о золотой медали по боксу ничего не сказано?

— Боксерский поединок и рукопашный бой с вооруженным противником — это не одно и тоже.

— Курсантов очень хорошо готовят в этом плане в полицейской академии Сиднея. Первые три курса я проучился на факультете ФЗОПАТ, откуда выходят патрульные и бойцы силовых подразделений. Мы тренировались в самообороне без оружия и с оружием по много часов в неделю.

— Да уж, — кивнула Ковалевич. — Вы не думаете, что получение вами специальной подготовки в силовых структурах Содружества должно лишь усилить наши подозрения?

— Ничего такого я не думаю. Подозрения насчет чего? — фыркнул я. — Думаете, я приехал сюда шпионить в пользу Содружества? Что я такого интересного мог разузнать для Содружества на богом забытых пустошах?

— Кто знает? Вы могли там встретиться с кем-нибудь, — наполовину шуточно предположил Норя.

— Я и встретился. Едва выбрался живым!

— Мы проверим эту информацию, — заверила меня Ковалевич. — Я вполне могу поверить, что вы повстречались там с террористами, которые называют себя «Истинными славянами». Но вот обстоятельства этой встречи, после которой вы, по счастливой случайности, вернулись целым и невредимым, нам еще предстоит выяснить…

— Загляните-ка в соседнюю палату. Там лежит мой «целый и невредимый» брат с пулевым ранением. Я вообще не понимаю, что за намеки вы бросаете! Хотите обвинить меня в сотрудничестве с людьми, которые разрушили мое селение и убили мою семью?!

— Нет, конечно же, нет, — примиряюще развел руками Норя. — Вы неправильно поняли старшего лейтенанта. Однако же, признаться, в вашей истории так много белых пятен, что я, право же, не могу пока еще составить полную картину. Не будете ли вы возражать, если мы все-таки пригласим вас продолжить беседу в более удобном месте? Нам может понадобиться уточнить еще несколько деталей…

— Знаете, что? Мой отец был очень хорошо знаком с Трояном Думитреску. Они вместе ставили подписи под договором о дружбе и сотрудничестве и о совместной эксплуатации ГЭС. Они неоднократно встречались в период создания Альянса. Я лично знаком с генералом, он был гостем у нас дома. Позвоните-ка ему, капитан. Позвоните и скажите, что я здесь и что вы собираетесь задержать меня!

— Ну право же, господин Войцеховский, поймите, я же не могу просто так взять и позвонить генералу армии посреди ночи. Да меня еще, чего доброго, разжалуют! — притворно засмеялся капитан. — Если вы настаиваете, мы обязательно обратимся к нему по официальным каналам в понедельник, в первый же рабочий день…

— В понедельник я должен быть на стажировке в полиции Сиднея, в десятке тысячах километров отсюда, — мрачно произнес я.

— О, вот как? — хихикнул Норя. — Очень неудобно получилось, но, честно говоря, я сомневаюсь, что это вполне реалистично…

— Капитан, я не шучу. Наберите Думитреску немедленно.

— Если вы с начальником Генштаба такие друзья — почему же вы не сообщили ему о своем визите? — едко, с издевкой поинтересовалась у меня Ковалевич. — Он бы организовал вам удобный трансфер, и военизированный эскорт на нежилой территории. Мы бы сейчас козыряли вам и называли «сэр». Право же, мне невдомек, зачем было держать ваш визит в тайне от такого доброго друга.

— Я не хотел беспокоить его, — смутился я, почувствовав, что сдаю позиции. — Мы с ним не виделись много лет. Он — занятой человек. Кроме того, там, где я сейчас живу, разговоры с таким человеком, как генерал, могли бы быть восприняты… несколько негативно.

— Вот уж точно! — снова хихикнул Норя. — У вас там, должно быть, совсем не жалуют наш маленький Альянс, который вашим корпорациям так и не удалось доконать? Ха-ха. Чего только про нас там не рассказывают! Вы, должно быть, вдоволь всего этого наслушались, да?

— А как же! — подхватила Ковалевич, переглянувшись с коллегой. — Мол, это мы во всем виноваты. Мы, мол, даже войну сами спровоцировали. «Создание Альянса было страшной ошибкой, надо было общинам оставаться маленькими и слабыми, жаться поближе к могучему Содружеству, и тогда бы на них никто не нападал». Так вам там говорят, да?

— Включите любой канал и послушайте, — мрачно ответил я.

— А вы сами что считаете, Димитрис? — прямо спросил Норя.

— Я никого не сужу. Я не политик и не стратег. Я ненавижу эту проклятую войну, которая забрала у меня все, что у меня было, — уклончиво ответил я.

— А знаете, как считают люди у нас? — поинтересовалась старший лейтенант.

— Догадываюсь.

— Люди считают, что на нас напали. Мы храбро защищались и одолели страшного противника. Тогда нам подло вонзили нож в спину те, кто называл себя нашими союзниками. Но мы снова отчаянно сражались, и отстояли свое право на жизнь. Тогда нас начали душить экономически. И до сих пор душат. Пытаются уничтожить или поработить.