— Не для всех, — решительно покачал головой я. — Люди, для которых Темные времена не закончились до сих пор, живут всего лишь в паре десятков километров отсюда.

— Я это знаю, — раздраженно кивнула она. — Я знаю, что есть люди, которые во многом нуждаются. Мои родители всю жизнь перечисляют 5 % от своих доходов на благотворительность. А я собираюсь перечислять 10 %. Каждый год Содружество тратит миллиарды фунтов на гуманитарную помощь. Но это не значит, что я должна говорить о крысах и о мхе, когда я сижу за столом…!

Мне оставалось лишь задумчиво промолчать. То, что говорила Джен, звучало вполне рационально, или, во всяком случае, ей так казалось. Может быть, я был несправедлив к ней. И все же прозвучавшее в ее голосе раздражение внезапно напомнило мне о том, какими разными людьми мы являемся и, наверное, будем всегда. Она не видела того, что видел я (а ведь я не видел и десятой доли того, что видел тот же Ши Хон) и, какой бы сознательной гражданкой она не была, мир за пределами «зеленых зон» навсегда останется для нее тем, о чем лучше не думать.

Ты можешь бросить нищему пригоршню монет, чтобы успокоить свою совесть, но ты не станешь останавливаться и рассматривать его, потому что его вид и запах противны тебе, ты стремишься поскорее убраться домой и не вспоминать о нем. Именно такова правда жизни. И именно так всегда будут относиться к людям, оставшимся за бортом цивилизации, небезразличные умненькие девочки, такие как Дженет Мэтьюз или Мелинда Боттом. Так же, наверное, относился бы к ним и я. Если бы не одно «но».

За бортом остались все, кого я знал и любил.

***

В воскресенье, в восемь часов пополудни, я был на ринге дворца спорта в Сиднее, в третий, и, как я полагал, в последний раз в жизни. Все повторялось снова: рев толпы, голоса комментаторов, вспышки камер, рекламные голограммы, серьезные дядечки в VIP-ложах.

Сегодня в ложе не было важных гостей из Евразийского Союза — после того, как «Молотильщик» Андрей Соболев не был допущен к бою за третье место из-за травмы и автоматически уступил бронзу сингапурцу, обиженные евразийцы предпочли посетить финальные соревнования по плаванью, которые тоже проводились сегодня и где китайский спортсмен имел шансы завоевать золото.

Не было тут и высоких чинов от Содружества. Все три медали по боксу в супертяжелом весе достались спортсменам из дружественных стран, а значит, не столь важно, с политической точки зрения, как они распределят эти медали между собой.

Парадоксально, но финальный поединок вообще вызвал значительно меньше ажиотажа, чем полуфинальные. Лишь спортивные эксперты и азартные игроки нетерпеливо ожидали ответа на вопрос, сможет ли австралийский выскочка Войцеховский дать достойный бой признанному фавориту Батисте. Ставки на мою победу принимались букмекерами в соотношении 1:3, и, хоть Роберт Ленц, как он сам сказал мне перед боем наполовину шутя, рассчитывал сорвать неплохой куш, трезвомыслящие люди, в большинстве своем, пророчили победу аргентинца.

— Следи за его руками, — шептал мне на ухо Джефф. — У него очень быстрые руки!

— Пусть этот аргентинский педик своими быстрыми руками дрочит или подрабатывает карточным шулером, — передразнила Рина. — Иди и врежь ему!

Первый раунд я проиграл подчистую. Поединки с Марко Дженаро и Андреем Соболевым слишком сильно измотали меня, а травмы всё ещё давали о себе знать. По сравнению с 78-ым Диего казался вдвое быстрее. Мои атаки не приносили результата. Вложившись в несколько ударов, прошедших у соперника над макушкой, я потерял немало сил, а его техничные джебы выстреливали обратно с завидным постоянством, доставая мой лоб с такой легкостью, будто я стоял, опустив руки.

— Это напоминает избиение младенца, — без обиняков констатировал Энди Коул, пока я, тяжело дыша, пытался прийти себя в своем углу.

— Знаю, — выдохнул я.

Я сплюнул в протянутое Донованом ведерко и убедившись, что слюна смешалась с кровью. Кажется, второй зуб тоже держится на соплях. Интересно, страховщик оплатит мне имплантаты?

— Этот гребаный латинос танцует, как балерина! — возмущенно заорала мне в другое ухо Рина. — Я не чувствую под его шортами стальных яиц, как у тебя! Врежь ему — и он упадет!

— Ты не сможешь победить его по очкам. Он слишком техничен, ты по сравнению с ним неуклюжий дровосек, — прошептал мне в другое ухо Джефф. — Не могу поверить, что говорю это, но Рина права. Батиста редко пропускает удары и поэтому не привык держать их. Ты должен нокаутировать его. Это твой единственный шанс.

— Он слишком быстрый, — безнадежно покачал головой я.

— Черт, Дима, ты тоже не такой уж и увалень, — похлопал меня по плечу Энди. — Помнишь, как ты послал меня в нокдаун в нашем спарринге тогда, в 77-ом? Тебе придется увеличить темп, быть более резким, иначе исход этого боя предрешен.