— Что… что вы мне предлагаете? — От слов креорки мороз бежал по коже.

Чего она от меня хочет?! Чтобы я уподобилась своей прапрабабке и пошла против императора? Против всего Эргандара!

— Пока просто подумать. Всё взвесить и решить, на чьей стороне будешь играть. Зло — добро? Свет или тьма… И нет, это не просто громкие пафосные слова. Тебе придётся определиться, будешь ли пешкой в руках Адальгера III или станешь королевой.

Бред… Слова безумной, пытающейся и меня подтолкнуть к безумию! Кто она? Ведьма? Вражеская шпионка?

Та, что знает обо мне правду.

— Подумай, Лайра. — Незнакомка поднялась, зашелестел плащ, и пламя над огарком тревожно затрепетало. — Очень скоро император примет тебя в свой ближний круг. Ты будешь всегда рядом, со временем он начнёт тебе доверять. Мы поможем положить конец его жестокому правлению, войнам, в которых с подачи Регенштейнов погрязла не только империя — половина мира. И, может статься, для чаровниц тоже начнётся новое время. Но пока просто подумай. Спроси саму себя, за кем в этой игре будет первый и последний ход. Я вернусь за ответом…

— Риф!

Обернувшись, я увидела, как ко мне нетвёрдой походкой направляется Бриан. На губах у парня блуждала совсем не трезвая улыбка, в то время как во мне хмеля уже не осталось. Равно как и надежды, что встреча с креоркой и наш разговор были просто галлюцинацией.

Голос друга отвлёк от незнакомки, лишь на секунду, а когда вернула взгляд туда, где она стояла, увидела лишь шумную компанию за столом напротив. Креорка исчезла, даже не назвав своё имя. Я сидела, не способная отделаться от ощущения, что внутри будто шторм пронёсся, оставив после себя обломки из мыслей и эмоций.

Что думать? Что чувствовать?

— Эй, с тобой всё хорошо? — Рука друга коснулась моего плеча.

Встрепенувшись, я подняла на Бриана взгляд, заставила себя улыбнуться.

— Я никого не нашла и… кажется, мне уже достаточно. Слишком много выпила…

— Тогда скажу ребятам, что мы уходим, и проведу тебя.

Кивнула и проследила взглядом за другом, поспешившим обратно. Мелькнула мысль рассказать ему о встрече с креоркой, но я тут же её отогнала. Надо сначала всё хорошо обдумать. Я даже представить не могу, какой окажется его реакция на моё заявление: «Представляешь, тут против твоего отца назревает заговор, и меня приглашают принять участие. Что скажешь?»

Дружба дружбой, но Адальгер — его отец. Единственный живой родитель и…

— Всё, попрощался, — с улыбкой отчитался, вернувшись, приятель. — Сказал, что тебе стало плохо, и надо будет тебя отвезти.

А мне и правда стало плохо. От всех этих безумных, опасных предложений.

Сходила на свою голову выпить…

Бриан протянул мне плащ, и мы покинули таверну. Торнвил весёлый и разговорчивый, я — молчаливая и задумчивая.

Глава 17

Ворота мне открыла Тесса, и она же провела меня в дом. У меня не было с собой одежды, чтобы стать шиари Ноэро. При наихудшем раскладе прикинусь пьяным братом, которому приспичило заявиться в гости к родным на ночь глядя.

Но нас никто не увидел. Ни прислуга, ни Морри, ни, хвала духам, генерал.

— От тебя несёт! — демонстративно поморщилась тётя. Даже прижала к носу пальцы, после чего обличительно сказала: — Думала, вернёшься раньше.

— Ещё нет и полуночи.

— И всё же… Ты сильно рисковала, Лайра.

Я каждый день сильно рискую. И даже когда не рискую, всё равно куда-нибудь вляпываюсь.

Может, я проклята? Может, это духи меня так наказывают?

— Его светлость… дома?

Последнее, о чём хотелось думать, — это об Эскорне. Но мысли о нём были вне моего контроля. Я уже признала это. Оставалось только с этим смириться.

И угораздило же именно в него влюбиться…

— Дома. Тоже вернулся поздно, — шёпотом отчитывалась тётя, провожая меня до дверей спальни, не переставая при этом беспокойно оглядываться. — Я с ним столкнулась в коридоре.

— Он что-нибудь говорил?

Обо мне. Он ведь собирался поговорить со мной о чём-то… Может, раскопал подходящего на роль мужа аристократа-бездельника? Или решил вручить меня кому-нибудь из военных? От кого те письма? Я их даже не открывала и открывать не собираюсь. Пусть Тесса на досуге, если интересно, читает.

— Спрашивал, как ты. — Оглянувшись в последний раз, тётя отперла дверь. Свет керосиновой лампы мазнул по стене и проник в спальню, спугнув густые тени, что клубились у нас под ногами. — Мы толком не говорили. Уже поздно было.

Оказавшись в комнате, я сразу стала раздеваться, на ходу сбрасывая чары. В кровать… Скорее лечь спать, забыться. Не думать о безумном предложении креорки, не вспоминать, как сидела перед ней, словно кукла, и смотрела, будто под гипнозом, в пронзительно яркие, как у кошки, глаза.