«Очень сочувствую», — вежливо улыбаясь в ответ на его жалобы, подумал я злобно. — «Я ночую здесь каждый день, и мне за это никто не платит сверхурочных, профессор».

— Итак, сегодня важный день для нас с тобой, Алекс. Первый день, когда я беседую с тобой не как твой куратор, а как заведующий интерната по воспитательной работе. Мне самому непривычно! Признаюсь, я привязался к тебе. Как, впрочем, я привязываюсь ко всем своим ученикам.

«До чего же трогательно. Надеюсь, ты понимаешь, насколько это не взаимно?»

— Я так же привык видеть вас своим куратором, сэр, — со всей искренностью, на которую я был способен, произнес я. — И мне не хотелось бы этого менять.

— Ничего не поделаешь, Алекс. Таковы правила, — пожал плечами он.

Сделав многозначительную паузу, он продолжил:

— Я читал твою докладную записку. Рад, что у тебя сложилось благоприятное впечатление о коллективе. Могу и тебя обрадовать: оно, в целом, взаимно. Двенадцать из семнадцати твоих товарищей дали тебе положительные оценки.

— Очень приятно слышать это, сэр, — ответил я, гадая, чем я не угодил еще пятерым и кто это.

— А вот твой отзыв о твоем новом кураторе меня, откровенно говоря, расстроил.

Вздохнув под испытывающим взглядом профессора, я, тем не менее, решительно заявил:

— Я счел необходимым сообщить то, что видел, сэр. Я ведь должен быть искренним с вами, не так ли?

— И ты считаешь, что профессор Кито несправедлив по отношению к ученикам?

— Сэр, он начал знакомство с нами с такой строгой и язвительной критики, что довел трех человек до слез. А ведь мы не девочки. Это было, откровенно говоря, чересчур.

— Профессор Кито исповедует строгий стиль воспитания. Но он опытный и очень квалифицированный педагог, Алекс. Он наилучшим образом прошел сертификацию. И за шесть лет работы в «Вознесении» не давал нам ни единого повода для упрека. А ты, в силу своего возраста и положения, не имеешь опыта и квалификации, чтобы оценивать работу воспитателя. Тебе так не кажется?

— Это так, сэр, — кивнул я.

— И все же ты дал его работе оценку.

— В анкете, которую вы мне прислали, был такой вопрос.

— Ничто не мешало тебе воздержаться от ответа. Или ответить, что ты считаешь не корректным и не этичным оценивать работу своего куратора. Ты разве не читал примечания к анкете?

— Я посчитал, что вопрос, содержащийся в высланной вами анкете, не может быть некорректным или не этичным. И что он задан мне для того, чтобы я дал на него честный ответ.

Понимающе улыбнувшись краешками губ, Петье заговорщически спросил:

— Ну будет тебе, Алекс. Право же, ты невзлюбил профессора Кито с первого с ним знакомства. Ты неоднократно препирался с профессором во время подготовительных занятий. Ты ведь помнишь два выговора, которые были тебе за это выписаны? И отметку по своему предмету он тебе поставил не самую высокую, не правда ли? А потом еще и эта неприятная история с мячом…

— Я понимаю, на что вы намекаете, сэр, — кивнул я. — Однако в моем ответе на вопрос анкеты не было ничего личного. Правда. Я действительно считаю, что…

— Юный мой друг, — мягко прервал меня заведующий по воспитательной работе. — Я знаю, что ты считаешь, из твоего ответа в анкете. Повторять необязательно. Твое мнение важно для меня — с точки зрения оценки тебя с воспитательной точки зрения. Но оно не может повлиять, как ты, наверное, понимаешь, на тот факт, что профессор Кито будет куратором 15-го учебного отряда. Профессор будет отвечать за продолжение твоего воспитательного процесса в последующие два года. А значит, именно ему, а не мне, ты будешь впредь адресовать все свои жалобы, просьбы и предложения. Включая… — тут Петье сделал преисполненную значения паузу. — … столь важную для тебя просьбу о разрешении на сеанс связи со внешним миром. Так что, на твоем месте, я бы искал пути для сосуществования с ним, а не сыпал на него жалобами начальству.

Мне оставалось лишь тяжело вздохнуть. Похоже, что созвон останется для меня несбыточной мечтой все последующие два года — косоглазый дьявол, ненавидящий меня всеми фибрами своей злобной душонки, позаботится об этом.

— Что ж, Алекс, — некоторое время спустя заговорил француз. — Миновало почти пять месяцев, как ты здесь. Ты, к сожалению, так и не смог избавиться от всех своих дисциплинарных взысканий. Но, я должен это признать, в целом ты оправдываешь возложенные на тебя ожидания. Ты вырос за эти месяцы, стал взрослее и мудрее. А значит, я могу тешить себя мыслью, что моя воспитательная работа не прошла зря.

— Спасибо за комплимент, сэр, — угрюмо ответил я.

— Ты все еще часто вспоминаешь о своих родителях? — без подготовки выпалил он.

Встрепенувшись и вперив в него подозрительный взгляд, я, покачав головой, признался:

— Не проходит и дня, чтобы я не вспоминал о них, сэр.

— Так я и предполагал. От меня не укрылось, что при первой же возможности ты задаешь воспитателям, преподавателям и даже гостям вопросы, касающиеся событий в Центральной Европе, Алекс.

«Кто бы сомневался» — мрачно подумал я.