Шрифт:
— Капитан, разрешите… меня зовут Фат’Лаггз. Я менестрель.
Парень вытянул перед собой, как доказательство, инструмент — что-то вроде скрипки или виолончели — Игорь не разбирался.
— Менестрель?
Хм, судя по всклокоченному виду и беспомощно распахнутым синим глазам, натура и правда творческая.
Парень засуетился:
— Я докажу! Моя серенада заняла второе место на конкурсе «Песня любви»! Я любимый певец Старшего мага! Я написал поэму… Подождите, она у меня с собой…
— Пойдёмте, капитан Роберт. Если его слушать, он никогда не закончит, — девушка удостоила менестреля суровым взглядом.
Тот как раз вытащил из-за пазухи потрёпанный свиток, провёл рукой по волосам, отчего те встали дыбом, принял торжественную позу и приготовился декламировать.
— Подожди, — прервал его Игорь.
Что там сказал этот чудик — любимый певец? А это идея. Как там говорится — четвёртая власть? Свой менестрель — пиарщик и летописец — может очень пригодится.
— Любимый певец, говоришь? Чем докажешь?
— Любимый певе-ец, — насмешливо протянула магесса. — Один из покойных Старших магов как-то похвалил его серенаду. Только и всего.
Менестрель сделал брови домиком, опустил уши, и стал похож на побитого тапкой щенка. Игорь посочувствовал мальчишке. Не повезло бедняге — девчонка, как видно, его совсем не любит.
— Ладно. Как тебя — Фат’Лаггз, иди за мной. Будешь моим менестрелем. Да смотри, не понравится — уволю. Без выходного пособия.
Парень радостно оскалился во всю пасть, подхватил подмышку свою скрипку, торопливо запихнул за пазуху помятую поэму. Довольный, как пёс, которого позвали гулять.
Игорь выгнал из головы нетолерантные мысли, и кивнул своему первому приближённому. Надо же с чего-то начинать.
Глава 8
Чем гениальнее ваш план, тем меньше людей будут с ним согласны.
Сунь Цзы
— Это святая святых Анклава. Библиотека.
В голосе магессы звучало почтение. Даже нотка страха проскользнула в нём, невольная и сразу спрятанная.
Да, это был центр, сосредоточение магии острова. Капитан Роберт с девушкой спустились вниз, в толщу горы, где стража — пятеро боевых магов и пятеро гвардейцев зверского вида охраняли двери в хранилище.
Как видно, не все маги приняли участие в разборках наверху. И это говорило о многом.
Створки дверей внушали почтение одним своим видом. Они были высотой в три человеческих роста, глубоко врезаны в толщу камня и сами казались каменными. «Вечное дерево» — туманно пояснила магесса.
Полотна створок покрывал узор из заклинаний. Магические знаки густо усеивали «вечное» дерево, нигде ни разу не пересекаясь. Эти узоры, казалось, жили своей жизнью, тихо переливаясь золотом при свете фонарей, укреплённых по сторонам двери.
Чтобы открыть створки, понадобилось двое гвардейцев.
Но прежде итиола, едва подступившего к двери, окружили охранники, и только присутствие магессы спасло его если не смерти, то от хорошей трёпки точно.
Игорь в очередной раз убедился, что эта девушка не простая служительница, способная только разносить напитки. Она потолковала с офицером в блестящей кирасе и с боевым магом в синем балахоне, и те дали знак своим людям. Гвардейцы и маги отшагнули от капитана Роберта. Хотя и продолжали есть его глазами.
Потом девушка выудила из складок балахона клочок пергамента с нарисованным заклинанием, взялась за один его край кончиками пальцев; за другой взялся глава боевых магов охраны. По краю пергамента пробежал зелёный огонёк, выпустил клуб густого дыма, и заклинание исчезло, испарилось вместе с клочком кожи.
Пара охранников взялась открывать створки.
Щёлкнули массивные запоры, двери медленно, бесшумно отворились. Магесса обернулась и поманила Игоря за собой.
Это был банк, но хранились в нём не деньги. Там лежало то, что было в этом мире дороже денег.
В глубине горы, в круглом мрачном зале до самого свода возвышались полки со свитками. Рулоны пергамента, уложенные аккуратными рядами, заполняли полки. Так в подвалах винодельни лежат бутылки дорогого вина. И каждый, как бутылка, хранил драгоценное содержимое, начертанное чернилами — заклинания. Один свиток — одно заклинание.
Игорь медленно повернулся кругом, разглядывая это собрание сочинений на все случаи жизни. Почтение магессы можно было понять.
Кладезь информации, без которой в этом мире невозможно прожить. Образцы магических формул, которые обретали силу, скопированные с невероятной точностью на бумагу, напоенные кровью, страхом и смертью. Утрата образца, даже одного, была бы невосполнимой потерей, ибо бесконечные копии несут в себе эффект испорченного телефона…