И вдруг его плеча коснулась чья-то рука. Он подпрыгнул от неожиданности и обернулся было, чтобы извиниться, но когда он увидел хозяина руки, его сердце заколотилось так, словно хотело разнести грудную клетку: над ним возвышался широкоплечий пузатый мужчина, облаченный в черную как смоль форму и коническую шляпу с узкими полями, а на его груди сверкала серебряная фигурка ангела Уззы.

Офицер, сверяясь по бумажке, стал изучать личный номер, выбитый на ободке нагрудной эмблемы Хэла.

– -Вы -- Хэл Ярроу. Шиб,-- удовлетворенно проворчало он.-Следуйте за мной.

Позже Хэл с удивлением вспомнил, что в эту минуту он был абсолютно спокоен. Очевидно, ему как-то удалось загнать свой страх в подсознание для того, чтобы сознание, могло спокойно, без суеты изучить создавшуюся ситуацию и попробовать найти из не выход. Если до сих пор он находился как в тумане после разговора с Овельгсеном, то теперь этот туман мгновенно испарился и мир вокруг приобрел резкость и четкость: он снова мог мыслить холодно и ясно. Тем более, что Овельгсен был далеко, и угрозы его могли и вовсе не реализоваться, а вот арест был здесь и сейчас. И он был неотвратим.

Уззит отконвоировал его к небольшому автомобильчику, припаркованному у касс, жестом приказал садиться и набрал на панели управления код места следования. Кораблик вертикально поднялся на высоту пятисот метров и, включив сирены на полную мощность, рванул вперед. Несмотря на весь трагизм своего положения, Хэл не удержался от внутренней усмешки: копы есть копы, сколько бы тысячелетий не прошло -- они всегда стараются создать как можно больше шума вокруг себя, особенно когда рядом нет опасности.

Через пару минут машина уже опустилась на стоянку на крыше двенадцатиэтажного здания. Уззит все так же молча жестом приказал Хэлу выходить, и тот повиновался, понимая, что в подобной ситуации говорить что-либо бесполезно.

Страж повел его по лабиринту коридоров, пробиваясь сквозь деловую сутолоку обычного официального учреждения. Хэл пытался запомнить дорогу на тот случай, если придется бежать, хотя понимал, что это ребячество -- бежать отсюда невозможно. К тому же он успокаивал себя мыслью, что дело не могло зайти так далеко, что побег будет единственным возможным для него выходом.

Во всяком случае, ему очень хотелось на это надеяться.

Наконец, они остановились перед дверью, на которой не было никакой таблички. Уззит вставил большой палец в специальное углубление, дверь открылась и они оказались в приемной.

– -Докладывает херувим Паттерсон,-- обратился офицер к сидящей за столом секретарше.-- Хэл Ярроу, профессионал, личный индекс N56327, доставлен.

Секретарша передала сообщение по селектору, и из динамика на стене раздался голос, приказывающий провести задержанного в кабинет.

Секретарша нажала на кнопку, и дверь отъехала в сторону.

Хэл вошел первым.

Помещение, в котором он оказался, поразило его своими размерами -- оно было больше его лекционного класса в Университете, да что там класса!
– - больше всей его пака! У противоположной стены стоял огромный стол в форме полумесяца, чьи рога были направлены сейчас на Хэла. За столом сидел человек, одного взгляда на которого хватило, чтобы все хладнокровие Хэла испарилось: он-то ожидал увидеть здесь какого-нибудь иоаха высшего ранга в черной форме!

Но хозяин кабинета не был уззитом. На нем была просторная пурпурная ряса, голову покрывал капюшон, а на груди горела большая золотая "Л" древнееврейского алфавита, что означало: "Ламед". И у него была борода!

Да, он был высшим среди высших -- уриэлитом. За всю свою жизнь Хэл не больше дюжины раз видел уриэлитов издалека, и только один раз как-то сподобился беседы.

"Великий Сигмен!
– - пронеслось у него в голове.-- Что же я натворил такого? Я уже заранее обречен".

Уриэлит был высоким мужчиной, возможно, выше Хэла. У него было длинное скуластое лицо с тонким крючковатым носом, узкими губами и выцветшими голубыми глазами с небольшим эпикантусом*.

*Эпикантус -- складка у внутреннего угла глаза: характерна для монголоидной и некоторых групп негроидной рас.

Уззит зашипел Хэлу в спину:

– -Хальт, Ярроу! Стой и внимай! Исполняй все, что прикажет тебе сандальфон Макнефф без малейшего промедления, и не делай лишних движений.

Тот, не способный сопротивляться даже в мыслях, молча кивнул.

Макнефф, машинально поглаживая свою роскошную бороду, с минуту разглядывал Хэла (который за эту минуту взмок и окончательно впал в состояние тихой паники), и наконец заговорил неожиданным для такого скелета глубоким басом: