Офицеры переглянулись, «комендант исполинов» на мгновение замолк, о чем-то задумавшись, извлек тонкую струю дыма изо рта.

– Мохан, бери своих ребят и через подвалы попробуй отбить у мерзавцев первый этаж, а тебе Кенрар, придется прорываться через дворы. Нам нельзя потерять южный массив, вы лучше меня это знаете, итак уже почти весь город сдали этим подонкам! На моём участке мы и на сантиметр не сдвинемся! Приказ поняли? — лицо командира батальона излучало абсолютную решимость, а тон требовал такую же и у своих подчиненных.

– Так точно, командир! А что делать с пленными? — спросил ротный Кенрар.

– С какими еще, мать вашу, пленными?

– Мои ребята отловили в подвале двух мелков, скорее всего бримуновские деверсы, без знаков различия, в нашей форме. Парень и баба. Мы их заперли в архивной, не решились кончать без вашего приказа.

– Вашу мать, — с облегчением выдохнул комбат, — это наши ребята, сегодня ночью прибыли «Ласку» отлавливать, были в южном у Фрея, как они вообще выбрались оттуда, да и к тому же их трое, а не двое.

– Эм, задержали только двух…парень в адеквате, как раз и заявлял, что союзник, а девка совсем никакая, — подытожил Мохан.

– Ясно, пойду к ним загляну, разузнаю, что и как, а от вас жду положительных новостей в кратчайшие сроки, свободны.

Спертый воздух царил в небольшом складском помещении. Кругом, на стеллажах пылился разного рода электронный, металлический и макулатурный хлам. Нарнис заметил это, когда их обоих втолкнули сюда. После защелкивания замка двери, на архивную опустился мрак. Где-то вдалеке слышались звуки идущего боя, смешивались с гулом воздуха, блуждающего по вентиляционным трубам над головой. Нарнис сидел в углу комнаты, а Илона лежала у него на коленях в полуобморочном состоянии. Русоволосый мерно поглаживал женщину и напевал известную песню о незнакомке с далекого севера. Грустная композиция на подругу действовала успокаивающе.

В шахте лифта, примерно в метре от пола, Илона сорвалась и рухнула на дно. По счастливой случайности, приземлилась не на пружину. Удар о бетон оказался сильным, после него женщина уже не могла передвигаться самостоятельно.

Мысли в головах обоих раеоонцев роились, словно пчелы в улье, но кое-что их объединяло — утрата, пустота и печаль.

Илона глубоко вздохнула и тут же закашлялась, восстановив дыхание, прервала мелодию товарища.

– Нельзя его было там бросать.

– Бросать? Если он так поступил, значит все было кончено. Мы уже не те, Одуванчик, пока ты земледельничила, Али строил, а я раскрывал измены, эти ребята в дыму, упражнялись в стрельбе по живым мишеням. Повезло, что вообще выбрались.

– Теперь мы обязаны завершить дело. Мы должны все довести до конца.

– Доведем, — Нарнис помолчал, сжал плечо подруги, очень крепко, почти до боли, — пережить семилетку, вылезти из стольких передряг, чтобы погибнуть в этой дыре от рук своих. Рыжик такого не заслужил.

– Ты еще называешь этих выродков своими? Я опять видела её, чистийку из Тенрайды, кошмар, который меня преследует. Там тоже были «свои». Я долго пыталась себя убедить, что у них просто что-то надломилось внутри, ведь они не были такими. Знаешь, как в грибах заводятся черви, но нет, Нарни, черви не едят яд. Та же форма, похожий цвет, как сыроежки, а на деле — поганки. Они всегда были поганками. Стоило внимательнее присмотреться. Поганки, убившие Али, едва до меня не добрались. Нет тут никаких своих. Нет!

– Одуванчик, что ты несешь?

***

Тенрайда. Западная Честия. 3022 год.

Январский день выдался пасмурным и гнетущим душу. Большие белые снежинки лениво падали с небосвода на припорошенные белым одеялом руины некогда уютного и тихого городка, за который неделю назад разыгралось нешуточное сражение, унесшее жизни не одного десятка солдат. Теперь он был разделен на два лагеря: раеоонский и чистийский.

Штабу дивизии в срочном порядке потребовался пленный «язык», офицер, по званию не меньше капитана, знающий рекогносцировку войск в городе. Солдаты полковой разведки выполнили приказ и приволокли избитого майора рано утром на передний край. Вылазка оказалась непростая — двоих бойцов убило. Время жгло мосты, майора нужно было доставлять в штаб, а разведчики, дабы снять моральный стресс, осушили четыре бутылки чистейшей мидлонской настойки и для похода в командный пункт, мягко говоря, не годились, более того, они просто исчезли. Поэтому «языка» поручили доставить недавно вернувшейся в строй Илоне вместе с Озаном.

Выстрелы и взрывы за окном стали редеть, больше напоминая гром в грозу, чем канонаду. Девушка, свернувшись калачиком, читала книжку на посеченном осколками диване. В комнату вошел офицер огромного роста, со шрамом на лице.

– Лони, подъем, у меня для тебя ответственное задание.

– Что случилось? — с явной неохотой отложила книгу на стул.

– В штабе расскажу, что читаешь, кстати? — с любопытством вопросил командир. Илона слегка кивнула в сторону невзрачной книженции и с толикой грусти произнесла: - «И даже закату не разлучить нас». Бекросан. Любовная драма.
– Хм, лучше что-нибудь веселое почитала, а то поганых драм у нас каждый день хоть отбавляй.

– Так они же не любовные, — улыбнулась она.

– Та какая разница, что от тех, что от других сердце болит одинаково, пойдем.

Вместе проследовали на нижний уровень здания, там, в помещении, которое некогда являлось кабинетом шефа полиции, разбили полевой штаб бригады и одновременно НП дивизии. За офисным столом, со связанными руками и разбитой скулой сидел крепко-сложенный белокурый майор чистийской армии, напротив — Озан, настукивающий средним пальцем одну известную мелодию. Когда в кабинет зашел командир, а следом за ним сержант в кожаной куртке с проседью на висках, он поднялся. Майор надменно уставился на вошедших, даже и не думая вставать.