Его бархатный баритон ласкает мой слух, словно гипнотизируя. Я даже на мгновение растерялась. 

– Зачем взваливать на себя непосильные проблемы? – продолжает Макс, обаятельно улыбаясь и заметив, как я притихла. – Зачем забивать красивую головку всякой ерундой? Разве не лучше наслаждаться благами, которыми обязан обеспечить мужчина? – он осторожно протягивает руку вперед. 

Сильные пальцы ловко цепляют одну из шелковистых блестящих прядей волос, что отделилась от общей массы волос. 

Пропуская ее между пальцев, Громов понижает тон и проникновенно смотрит мне в глаза. 

– Что плохого в том, чтобы родить от своего мужчины? Стать женой и жить в достатке, никому и ничего не доказывая. 

Я же намеренно пропускаю первый вопрос и упрямо цежу: 

– А что в ответ? Подчинение, послушание и уважение к господину? – язвительно приподнимаю бровь, ощущая, как бешено грохочет сердце. 

Его близость сбивает с толку. Аромат каштанов и трав заполняет легкие так, что даже начинает кружиться голова.

 Обалденный запах! 

Громов кивает, почти незаметно сдвигая пальцы с волос к мочке уха, и медленно обрисовывает по кругу небольшую сережку. Меня словно бьет током. По спине бегут мурашки. Я непроизвольно ерзаю на месте. 

– Правильно, детка. Своего мужчину надо уважать, – наклоняется ближе и, не смотря на мои попытки уклониться, опускает широкую ладонь на коленку, достаточно ощутимо сжимая ее. – Это закон. 

Горячие мужские губы опаляют поцелуем, не давая времени сообразить, как правильно реагировать на происходящее. 

Он словно захватывает в плен - властно, жарко. 

Я поднимаю руки, чтобы оттолкнуть его, но… спустя мгновение таю, плавлюсь в сильных грубоватых объятиях под жадными грубоватыми поцелуями-укусами. 

Постепенно поцелуй становится более чувственным и тягучим, словно сладкая медовая патока. Я стону, непроизвольно выгибаясь в талии, чтобы ощутить горячие тугие мышцы плотнее, ближе… Но когда ладонь касается нежной кожи живота и принимается красться все выше, словно вор, вся сжимаюсь.

 Меня будто обдает ледяным потоком воды, когда вспоминаю, где я и с кем. 

Боже, что я творю?! 

Толкаю ладонями в широкие плечи, но Максим как неприступная гора - не двигается с места. 

Этот тиран продолжает терзать мои губы, словно безумно вкусный десерт, который намерен съесть до последней крошки. 

И лишь когда я собираю все силы и испуганно бью кулачками по мощным плечам, мужчина нехотя отстраняется. Казалось, он только очнулся от какого-то транса. Взгляд синих, как океан, глаз жадно устремляется на мои припухшие после страстных поцелуев губы.

Глава 8

Макс 

— Приятного аппетита. 

Голос отца застаёт меня врасплох. Плечи непроизвольно каменеют, от чего мышцы бугрятся, перекатываясь под тканью футболки. Сидя в гостиной за большим овальным столом, я продолжаю усердно работать ложкой.

 Сколько за свою жизнь обошёл ресторанов и кафе, чьи владельцы кичатся высокой кухней и профессиональными поварами, но никогда не пробовал такой вкусной шурпы, как эта. 

Только мать умеет так готовить! 

Мясо буквально отходит от костей, разделяясь на волокна, а ароматный запах овощей щекочет рецепторы, усиливая аппетит. 

— Спасибо, – бурчу, бросая на отца взгляд из-под бровей. 

Он одет с иголочки, как и всегда. Классический костюм, белоснежная рубашка, подмышкой зажата свежая газета… 

— Ты бы чаще приходил. Мать скучает. 

Что-то в его голосе заставляет меня остановиться. Ложка на мгновение зависает в воздухе, прежде чем я вновь зачерпываю наваристый бульон. 

Мы оба знаем, что он тоже скучает, но отец слишком упрям, чтобы в этом признаться. 

Только вот проблема в том, что я упрямее в два раза. 

— Работы много, – недовольно морщусь в ответ, отламывая большой кусок от ароматного «хьокхам»*. 

Свежий и мягкий, он тает во рту. Непроизвольно прикрываю глаза от гастрономического удовольствия. 

– Что нового, сын? Как бизнес? – отец ищет точки соприкосновения, но натыкается на каменную стену отчуждения. 

Усмехаюсь. Специально ведь не называет по имени.