Его крылья хлопали в воздухе, и я таращилась на него. Будучи так близко к его божественной красоте, я чувствовала, как бешено стучит моё сердце. Он был буквальной противоположностью посредственности, и меня шокировало то, что он этого не знал.

Я обвила руками его шею, когда мы взмыли выше, к шаткому домику.

Оказавшись на пороге, я соскользнула вниз по его телу, стараясь не слишком задумываться о том, как хорошо было находиться так близко к его силе, к тёплой стали под мягкой одеждой. Я задержалась рядом с ним на секундочку дольше необходимого. Когда одна его рука прошлась по моему боку, задев талию и бедро, следом пронеслась волна жара.

Моё сердце бешено колотилось. Я напомнила себе о том, что он мне сказал — любая женщина, расхаживающая перед ним и сверкающая своими достоинствами.

Это будет моей мантрой.

Я отошла от него, и Самаэль снова поднял капюшон, прячась.

Окинув взглядом старый дом, я чувствовала, как в моём животе раскрывается зияющая дыра. Когда-то это место было убежищем. Ностальгия пронзила меня, когда я вдохнула запах старой древесины и мха, выросшего на подоконниках. Тут была лишь одна комната, почти пустая. Но, как я и ожидала, я увидела признаки того, что Финн был здесь. На полу лежала его подушка и кучка одеял. Свеча и несколько книг.

Я повернулась, мои глаза защипало. Это место возвращало в прошлое; внезапно мне снова было восемь лет. В окна лилось солнце, в парке снаружи играли люди.

— Финн притворялся лордом, — сказала я сквозь ком в горле. — Он изображал благородный акцент и называл себя Лорд Финноти Декстер. Я думала, это просто тупая детская игра. Наверное, он и правда хотел быть одним из них. Кем-то с дорогим акцентом, правящим городом. Я думала, это была игра.

Холодный ветер со свистом врывался в разбитое окно. Я подошла к нему, глядя на горящее чучело — яркая точка пламени во тьме. Вокруг неё собралась небольшая толпа, кричавшая «Буря Грядёт!»

— Думаешь, это его вещи? — спросил Самаэль позади меня.

— Я узнаю голубую войлочную подушку. Но он теперь не вернётся. Заметит сломанную ступеньку, — я встала на колени. — Половицы. Обычно он там прячет вещи. Ты где-нибудь видишь приподнятую доску? Что-нибудь, что немного отличается от остального пола? Или кажется пустым?

Самаэль опустился на колени, и через считанные секунды он уже приподнял половицу. Затем он достал кусочек бумаги. Подойдя к нему, я заглянула через его плечо и увидела белую карточку с надписью от руки.

Я читала слишком медленно, и мне не терпелось.

— Что там говорится?

— Где мы бьём по стенам палками, два чудовищных гиганта стоят по обе стороны двери, — прочёл он. — Под землёй спят древние камни. Когда-то кровь медведя проливалась на нас. Под нами спит Альбия, готовая вновь восстать. В день зарезанного волка мы встретимся на закате, — он уставился на надпись. — Это тебе что-то говорит?

Я забрала карточку из его руки, и при этом наши пальцы соприкоснулись. Буквально от такого беглого контакта эротический жар прострелил мои пальцы и разошёлся по телу. До абсурда вызывающий зависимость.

Самаэль на мгновение показался встревоженным, затем провёл рукой по волосам и отвернулся.

— Что значит этот бред?

— Думаю, я понимаю. В старейшей части Доврена имеется старый Великий Зал, и он столетиями использовался для суда. Над входом стоят статуи двух гигантов — Гог и Магог. Есть старинная легенда о том, что они якобы основали Доврен.

— То есть, Свободный Народ встречается в этом зале. Учитывая, что они скрываются, это кажется абсурдно рисковым, нет?

— Под Великим Залом лежит древний храм. На самом деле, это изумительно. Вот что в Доврене поистине потрясает. Ты идёшь как будто по обычной улочке, заполненной дымом, туманом и рыбными прилавками, но под тобой тысячи лет похороненной жизни. Старые храмы, призраки прошлого. Когда магия ещё была жива.

Он повернулся ко мне.

— Я наслаждаюсь твоим энтузиазмом, но ты собираешься перейти к делу?

— В период отлива можно попасть к двери в подпорной стенке насыпи возле реки. Это изумительное место. Давным-давно в том храме проводились ритуалы почитания старых богов. Человек вставал под землёй, и над ним зарезали медведя, чтобы кровь лилась на почитателя и очищала их в силе. Это пока мы не убили всех медведей.

Самаэль выгнул бровь, тем самым выражая что-то в духе «смертные — жестокие маньяки».

— Ну, это было давным-давно, — сказала я оправдывающимся тоном. — Так вот, там они собираются встретиться. В подземном храме.

Он не переставал смотреть на меня.

— Есть идеи, когда это случится?

— День зарезанного волка, — я прочистила горло. — Волки у нас тоже были, а потом их всех истребили. В старом храме всегда проводится вечеринка в День Охоты на Волков. Они сольются с толпой. Похоже, это их излюбленный способ встречи.

— Итак, есть день, когда твой народ празднует истребление целого биологического вида.