— Спасибо — говорит он немного смущенно.

— Ну, что ты готов?

— Ага.

— Облокотись на меня.

Он кладет руки мне на плечи и пытается приподняться. Поддерживая его под мышками, притягиваю его к себе, и он поднимается. Он и в правду очень худой. Рубашка, в которую его переодели в больнице, болтается на нем как балахон.

— Вот, так — говорю я, и он держится на ногах.

Они немного подрагивают. Он опирается на мои плечи. — Сделаешь шаг?

— Попробую.

Немного отстраняюсь от него, и он шагает мне на встречу.

— Отлично, скоро бегать будешь.

— М — он упирается головой мне в грудь.

— Что?

— Голова кружится.

— Пойдем обратно?

— Нет, я хочу умыться — говорит он.

Раковина есть в палате.

— Дойдешь до раковины?

— Давай попробуем.

Мы медленно идем до раковины. Доходим. Я поддерживаю его за спину, он упирается на раковину. Он открывает воду и умывается.

— Господи, как хорошо — говорит он.

— У меня есть одноразовая щетка с пастой, набор из гостиницы, я не пользовалась.

— Давай.

Я отпускаю его, он нормально стоит. Беру сумку, ищу щетку с пастой, хорошо, что я их взяла с собой. Нахожу и подаю ему.

Он чистит зубы, облокотившись на раковину, придерживаю его. Затем подаю полотенце. Вижу ему неудобно, и его что-то беспокоит.

— Что-то случилось, ты какой-то напряженный.

— Да, я хочу в туалет, ты можешь выйти на пару минут.

Пусть лучше сходит в раковину. До туалета он явно не дойдет еще, а в судно и подавно не пойдет.

— Конечно, ты не упадешь?

— Нет, я держусь за раковину.

— Хорошо, позови меня, я буду за дверью.

— Ага.

Выхожу. Через некоторое время слышу, он зовет меня. Захожу.

— Это я — захожу и подхожу к нему. — Идем в кровать?

— Ага.

Он облокачивается мне на плечи. Мы тихонько идем до кровати. Он садится.

— Не хочешь лежать?

— Нет належался.

— Будешь завтракать?

— Да.

Стелю ему полотенце на колени и ставлю контейнер.

— Спасибо — говорит он и начинает кушать.

— Я рада видеть, что ты ешь.

— Это благодаря тебе — улыбается он.

— Ешь.

— Правда, спасибо Дан. Я выжил и ожил благодаря тебе — он так проникновенно смотрит на меня.

— Я тоже впервые за это время ожила, благодаря тебе. Я не думаю ни о чем и чувствую себя свободной от чувств, которые доставали меня две недели. Спасибо тебе.

— Не за что. Как ни странно, но мне тоже стало легче за все это время. Я наконец-то начал жить и дышать нормально, а не чувствовать эту чертову боль.

— Я рада, что тебе лучше.

— Ага. Когда в следующий раз решу умереть, знаю к кому обратиться за спасением.

— Не смей даже думать об этом.

Как ему это в голову только пришло!

— Не поможешь больше? — ехидничает он и кладет омлет в рот.

— Это не смешно, я, правда, испугалась за тебя.

— А, Эм, она хоть как — то переживала? — в его глазах плещется боль.

— Да, она очень сожалела о том, что сказала тебе.

— Ну, конечно.

— Я не буду лезть в ваши отношения, но зная Эм, я могу сказать, что она была в шоке, она причитала над тобой и винила во всем себя. Мне она сказала, что сожалеет. Я ей верю.

— Переживала и даже ни разу не позвонила мне или тебе узнать как я?

— Она звонила вчера. Я ей рассказала все.

— А. Понятно.

У меня звонит телефон.

— Извини это с работы.

Энтони.

Какой вкусный омлет. Мне, кажется, я так давно не ел. Дана, просто, балует меня гастрономическими вкусами. Доедаю и ставлю на тумбу пустой контейнер. О еще и компот, ну вообще полноценный завтрак. Отпиваю, м, вкус как в детстве, прикольно.

Дана, заходит в комнату, у неё очень печальный вид.

— Что-то случилось?

— Мне надо возвращаться домой.

Только не это. Я не могу её отпустить. Я так мало времени провел с ней.

— Что случилось?

— Срочно просят выйти, основной продавец заболел, сегодня выйдет хозяйка, я завтра мне надо выйти. Блин. Я не хочу оставлять тебя.

— Солнышко, тебе надо работать.

— Да. Давай я позвоню твоей маме, чтобы принесла тебе обед, что ты хочешь?

Солнышко, заботливое, она не будет этого делать.