— Я первый спросил?

— Мне было просто не выносимо уходить от тебя, моя душа и сердце остались здесь — говорю я, не могу врать ему.

— Значит, они видели мою жалкую попытку догнать тебя.

— Что?

— Я хотел пойти за тобой, но только и шага не смог сделать, почти поцеловал пол.

— Энтони — глажу его по руке.

— Не уходи больше, пожалуйста — в его глазах столько надежды.

— Не уйду — провожу рукой по его волосам — никуда не уйду.

Подаю ему контейнер и ложку, второй беру сама, ему неудобно держать.

— Кушай.

— Спасибо.

Он ест с таким удовольствием. Наблюдаю за ним. На щеках стал появляться румянец, он выздоравливает.

Он пытался меня догнать, не надо было уходить.

— А, что ты решила с работой? — прерывает он мои размышления.

— Я решила уволиться.

Он чуть не давится.

— Как?

— По-другому они не отпускали меня.

— И, что теперь ты будешь делать?

— Пока ты не поправишься, буду здесь?

— А потом? — его взгляд пронзает меня, как будто от моих слов многое зависит.

— Потом, Энтони, я не знаю. Давай пока жить настоящим. — Он становится не много грустным. — Может, я тебя так достану, что выгонишь меня в Хикс.

— Не дождешься — улыбается он.

Я боюсь говорить о том, что между нами, и о том, что будет дальше. Я не знаю, что на самом деле он чувствует ко мне. Может, это все временно. Ну и пусть, зато рядом с ним сейчас я счастлива и это благодаря ему.

— Кушай, а то я все съем — вырывает он меня из своих мыслей.

Он уже почти доел один контейнер. У него хороший аппетит.

— Ешь, я еще схожу, если надо будет.

— Сама ешь.

Он вопросительно смотрит на меня.

— Если ты не будешь есть со мною я, тоже не буду.

— А ты провокатор.

Открываю второй контейнер и пробую тефтели, М. вкуснотища.

— Еще какой — отвечает он, дожевывая — я все наелся, спасибо.

Ставлю его контейнер на тумбу и ем дальше.

— Чаю хочешь, могу сходить?

— Ешь, попозже хочу прогуляться сам.

— Тебе разрешили вставать?

— Нет, меня еще врач не видел.

— Может пока не надо путешествовать.

— Я хочу походить.

— Ладно, нарушим правила.

— Ага.

Ставлю контейнер на тумбу.

— Тебе мама одежду не принесла?

— Нет, она вообще, наверное, не думает обо мне.

— Не говори так, она переживает за тебя.

— Ага, не накормила, не успокоила, просто усыпила, это же проще.

— Энтони, я разговаривала с ней, она не знала, как тебя успокоить, поэтому позвала сестру с уколом.

— Ты с ней? Вот поэтому ты вернулась? Это она тебя уговорила?

— Да нет же, я сомневалась лететь или нет, и очень хотела узнать, как ты, поэтому позвонила. А когда узнала, что она тебя даже не накормила, честно я на неё обиделась и поняла, что с таким лечением ты не поправишься. И я вернулась.

— А, а. Ты просто хочешь вылечить меня?

— Я очень этого хочу. И я вернулась для этого и еще для того, чтобы увидеть тебя.

— Зачем? — он так пронзительно смотрит.

— Потому, что ты очень дорог мне. Ты мне очень понравился с первого взгляда.

— Солнышко — он берет меня за руку — ты самое лучшее, что могло со мною произойти — он обнимает меня и очень крепко прижимает.

Лучшее, это хорошо, хотя бы так.

Он меня отпускает.

— Хочешь пройтись?

— Ага — его глаза загорелись.

— Давай попробуем.

Я встаю. Он опускает ноги и, опираясь на меня, встает уже увереннее.

— Стоишь?

— Ага.

— Голова не кружится?

— Нет, нормально.

— Пойдем.

Отхожу на шаг, и он шагает. В это время в палату заходит врач.

— Так и кто это разрешил вам вставать? — говорит он очень строго.

— Я не могу уже лежать — говорит Энтони.

— Вам нельзя вставать!

— Я не могу больше лежать в этой, чертовой кровати! — кричит Энтони.

— Ладно, вы самый не послушный пациент! Сначала утром заставили сестру убрать вам катетер, теперь сам встаете, без разрешения, вы нарушаете все правила!

— Еще бы — бубнит Энтони.

— Можете вставать, отлично, можете, дальше не лечится, я вас не задерживаю.