Причем сказала небрежно, так, будто меня это даже не касалось. Обычный кайф, как выпить чашку горячего капучино. Ну, подумаешь, поддались эмоциям — с кем не бывает? Не уходить ведь из семьи, в самом-то деле?

Никита посмотрел на меня недоверчиво, с какой-то незнакомой мне ранее обидой. Будто я у него миллион украла.

— Да, ты права, — спустя пару минут раздумий согласился Ник. — Не стоит.

Поднялся с кровати, по-спартански застегнул джинсы, привел в более-менее презентабельный вид рубашку и вышел. Провожать не стала. А сердце в груди будто наизнанку выворачивалось. Что ж за любовь у меня к нему такая, что сначала сама зову его в постель, а потом сама же и прогоняю? И в который раз всегда такой самостоятельный Никита соглашался с моим решением. Решением, которое держалось на кончике волоска и могло поменяться по взмаху крыла бабочки. Одно лишнее мгновение прежде, чем закроется дверь — и я побегу за ним, в ноги кидаться буду, прося остаться со мной. Пусть ненадолго, до утра. Еще немного времени с ним, вдвоем.

Не побежала. Сдержалась.

С утра отвела сына в садик и перед работой решила встретиться с Ленкой. Мы с ней на последнем курсе универа познакомились, даже работать начинали вместе. Тогда для нас, выпускниц журфака, должность внештатного корреспондента звучала гордо. Мы ею козыряли на каждом углу. Лишь спустя время до нас дошло, что для штатных работников районной газетенки мы были мясом. Нас не жалко было отправить куда-нибудь в забытую людьми, а главное — специалистами по строительству дорог, деревню ради единичной фотографии последней русской избушки. Подобные снимки читателям неинтересны, и они даже не присматриваются к расплывчатому черно-белому изображению. Да и привилегий, в отличие от официально оформленных сотрудников, у нас не было. Мы не могли уйти в отпуск или, упаси Господи, заболеть! Потому что зарплату мы получали по факту — сколько работы выполнили, столько и получили. Зато штатники могли сидеть неделями и ждать интересный материал, ни о чем не заботясь. У них был оклад.

Ленка тогда быстро поняла, что к чему, и через пятых-десятых знакомых прошла собеседование на радио. Сначала писала тематические тексты для рубрик, но очень быстро доросла до программного редактора. Теперь она следит за тем, о чем и как говорят ведущие. И оценивается это гораздо выше, нежели неуклюжие тексты в районном издании. Подруга пробовала первое время и меня за собой подтянуть, мол, что мне, молодой и красивой, делать в деревенском издательстве, но я тогда только замуж вышла, и ни о какой смене места работы не задумывалась. Думала, что еще успею, что все впереди…

А когда на пенсию проводили одного из редакторов нашей районки, на ее должность главред, закрывая глаза на куда более опытных журналистов, предложила меня. И я согласилась. Во-первых, близость к дому. Во-вторых, прикипела я уже к этому издательству, здесь все свое, родное. В-третьих, и наверное, в главных: Никита, тогда еще мой, запретил увольняться. Мол, здесь хотя бы бабы работают, а на радио мужиков много, нечего мне с ними работать. Ревновал, и мне это понравилось.

Вот я и осела в районе, а Ленка переехала в город, но пару раз в месяц мы с ней обязательно встречаемся и пьем кофе. Чаще она приезжает — у нее в нашем поселке родители живут.

— То есть ты все-таки решила уехать? — подруга с недоверием посмотрела на меня, прищурив свои серые глаза. — А я тебе давно говорила, что здесь ловить нечего.

— Ну, лучше поздно, чем никогда? — сомнение в моем голосе угадывалось очень четко.

— Не знаю-не знаю… — Ленка протянула эти слова так медленно, будто бы мой переезд — это последняя стадия. — Неужели Никитка так просто вас отпустил?

— Да, он… дал согласие.

— Очень на него непохоже, — девушка достала из пачки сигарету и закурила. Немного подумала и подмигнула: — Я бы на твоем месте хотя бы встречу с ним устроила. На прощание, так сказать!

По ее тону можно было сразу догадаться, какого рода встречу она имеет в виду. Немного помявшись, я все же выложила лучшей подруге правду о событиях прошлой ночи. По сложенным в тонкую линию ярко-красным губам было понятно, что Лена не довольна услышанным. Странно, раньше она бы радостно вопила и выкрикивала лозунги по типу «Первая любовь не ржавеет» и «Эта Вика ему не подходит».

— Так, подруга, — подскочила вдруг Лена, чмокнула меня в щеку, и на коже остался след от ее помады, который я тут же попыталась оттереть салфеткой. — Мне пора. Я надеюсь, до вашего отъезда в Москву мы еще увидимся!

И, цокая высокими каблучками, направилась к своему внедорожнику. Мне даже как-то обидно стало. Никаких слов поддержки или, наоборот, порицания как то «ай-яй, Кира, плохо ты поступила!» Лучшая подруга вообще ничего не сказала! Вот ну совсем! Неужели я совершила настолько аморальный поступок, что обсуждать его стыдно и неприятно?

Весь день я пыталась найти оправдание Ленкиному побегу. Даже смс-ку отправила, где расписала во всех красках степень своего недоумения. Смс-ки Лена прочитала, но ответить не соизволила.

А вечером на парковке офиса редакции меня ждал бывший муж. Махнув рукой коллеге, я подошла к нему, гадая, зачем Никита приехал. Если извиняться за то, что случилось ночью, то этот разговор заранее обречен на провал.

— Поможешь мне навести порядок в бабушкином доме? Я хочу его продать.

О как… Вот уж действительно, чего не ожидала…

Бабушку Ник любил со всей своей внучатой любовью. Он вырос в семье, где царит мир, любовь и радушие, и бабушка Валя была в этом мире далеко не чужим человеком. Она отводила маленького Никиту в детский сад утром и забирала его домой вечером, если родители по каким-то причинам не могли этого сделать. Именно бабушка научила его играть в шахматы и именно на ее столе стояли самые вкусные блины, которые я сама когда-либо пробовала. А уж с каким энтузиазмом бабуля танцевала на нашей свадьбе — мои ровесники завидовали!