И взору предстал перекинутый через реку большой мост, каменные полуразрушенные небольшие ступени, ведущие выше, и массивные двойные двери, скрывающие за собой фамильные сокровища рода Димитреску.

— А там что? — полюбопытствовал он, пытаясь повернуть голову назад. Однако, хватка у колдуньи всё ещё оставалась цепкой.

— Ничего, — резко бросила та. — Просто старая часть замка. Не обращай внимания. — она выпустила лицо брюнета и двинулась к мосту. — Поторопись.

Он ещё какое-то время, наперекор ей, поглазел на "неинтересные" врата и направился следом. Что такого находится за ними, если его любопытство вызвало у неё такую реакцию? «Очередная загадка этого дьявольского места».

Парочка перешла старый, но, на удивление, надёжный мост из твёрдой древесины над шумной глубокой рекой и остановилась возле входа в сокровищницу. Бэла ладонями надавила на её тяжёлые двери, вследствие чего они с противным скрежетом приоткрылись. Проржавевшие петли издавали неприятный скрипящий звук, заставляя стиснуть челюсть, но колдуньи не было до этого никакого дела; она, совершенно не задерживаясь, протиснулась в приоткрытую щелку и исчезла за не до конца отворившимися массивными плитами. Стефану же идти туда не сильно-то и хотелось: почему-то возникало чувство, что за ними кто-то наблюдает, и Госпожа обязательно узнает об этом. В конце концов, кому известно, — кроме неё самой — на что ещё способна эта ведьма. Но жуткий волчий вой, раздавшийся где-то неподалёку, избавил от всяких сомнений и желание оказаться внутри за безопасными дверьми одержало победу. Перед тем как скрыться в сокровищнице, молодого человека напугал треск ветки и возвещённое карканье ворона, взлетающего с одинокой облысевшей липы. За этот месяц, прожитый в чудовищном замке, брюнет заметил, как начал пугаться абсолютно любого шороха. Проводив взглядом улетающую прочь за горы чёрную, сливающуюся с сумраком наступающего утра, большую птицу, он встряхнулся, что-то пробубнил себе под нос и не стал более задерживаться снаружи.

Зайдя в неприветливое здание, освещённое жёлтыми языками пламени, исходящих из множеств факелов на стене, парень увидел Бэлу, носящуюся из одной части помещения в другую, держа в руке горящую толстую палку. Она то показывалась его глазам, то вновь пропадал из виду; и молодой человек успел хорошенько осмотреть сокровищницу: название этого древнего хранилища было слишком громким, ведь в комнате не присутствовало ни намёка на то, что здесь находится кладезь родовых ценностей, передающихся из поколения в поколение. И это, по всей видимости, разочаровало не только его. Девушка нервно бегала туда-сюда и гневно дышала.

— Вот же отребья! — выругалась она. — Всё растащили! Для чего вообще здесь нужен сторож?!

И по новой скрылась в правой части помещения. Не успел брюнет что-либо сказать, как центральная дверь с грохотом и лязгом самостоятельно распахнулась, приглашая его зайти в новую комнату с единственным столом по середине. Он неуверенно сделал шаг вперёд, и блондинка появилась в поле зрения.

— Посмотрим, что есть там.

Она бросила почти догоревшую палку в чашу с огнём, прикованную цепями к потолку, и устремилась в открывшуюся часть сокровищницы, подзывая парня за собой. Стоило им только перейти порог, как Бэла остолбенела, бросив взгляд на стол, располагавший на себе фарфоровые вазы со свежими в них цветами, винные металлические бокалы и золотую большую статую во главе всей композиции, напоминающую женщину аристократку.

— Это… — начал Стефан, потерев затылок.

— Семейное сокровище…мама? — искренне удивилась она, подойдя ближе и совсем не услышав рядом стоящего парня.

Брюнет заметил, что столик был сильно похож на поминальный, который ставился в церкви, дабы люди приносили подношения в память о усопшем, и это озадачило ещё больше. Блондинка взяла в руки изваяние собственной матери и Стефан, внимательно оглядев его, подметил, что это тщеславие в самом чистом виде.

— Уверена? Может, это её предок? — предположил он, не выбрасывая из головы мысль, что столы подобным образом обставляли прежде всего для покойников.

— Да. Она совсем как в жизни … — ведьма прижала золотую статую госпожи к груди и вздохнула. — Я не могу тебе её отдать.

— Я не…

— Мне жаль. — с тяжестью на душе сказала она. — Какая же бессмыслица… — Бэла поставила большую фигуру Леди Димитреску обратно, а затем отошла в сторону, ближе к выходу из главной части сокровищницы. — Потащила тебя черт знает куда, обнадёжила, что окажу помощь, а теперь…но это мамино! Мне нельзя отдавать такую драгоценность. Я не знала…

— Бэла, всё хорошо.

— Нет, не хорошо! Я пошла против воли мамы за…за ничего? В этой вылазке не было никакого смысла! — воскликнула беловолосая колдунья. — Терпеть не могу, когда всё идёт не так, как задумано. Всё напрасно!

— Тише, — попытался успокоить раздосадованную девушку молодой человек, медленно приближаясь к ней. — Ты мне была ничего не должна, и уж тем более моему отцу. Переживёт. Я ни капли не жалею, что ты взяла меня с собой, вытащила из замка и составила свою компанию. Думаю, именно это мне и было нужно больше, чем что-либо ещё.

Колдунья окинула брюнета беглым взглядом, выпрямилась, полностью расслабляясь, и ответила:

— Мне нужно проветриться. Пойдем.

Покинув родовую сокровищницу, парень и девушка присели на край широкого деревянного моста, так, что их ноги едва не касалась серебряной глади реки. В воздухе слегка потеплело, а ранние сумерки только начинали синеть на непроглядном небе. Однако, время до рассвета у них ещё было.

— Не нужно переживать за меня. — попросил молодой человек. — Ты вообще не обязана была этого делать.