Конрад Фиалковский
ВИТАЛИЗАЦИЯ
Перевод Е. ВАЙСБРОТА
Он пробуждался от глубокого сна, длившегося десятки лет, космического сна без сновидений, во время которого он преодолел световые годы пустоты. Он возвращался к жизни.
Сначала он увидел всплеск света, ярко горящую точку, потом различил склонившуюся над ним фигуру и наконец услышал голос:
– ...Космогатор Гоер... Космогатор Гоер...
Он знал, что это говорит автомат, какой-то настойчивый автомат вроде того, который когда-то будил его на рассвете, чтобы он успел добраться зеленым виробусом на первую лекцию.
– Слышу...
– сказал он, - но еще темно. Еще четверть часа, и я встану...
Автомат не ушел.
– Космогатор, зрительные центры твоего мозга еще работают не в полную силу. Это пройдет, зрение возвратится, как только окончится последний этап процесса витализации...
И тогда он вспомнил, что находится в космосе. Он попробовал приподняться, и витализационное кресло, почувствовав это едва уловимое движение, поддержало ему спину.
– Где мы?
– спросил он.
– Твой космолет достиг системы Регула.
– Регула? Значит, мы у цели?
– Он уже помнил все: отлет с Земли, желтый песок дюн за терропланом, беззвучную суматоху висящего в пустоте космодрома, ослепительное пламя из дюз и Солнце, которое осталось за кормой, постепенно превращаясь в желтую звезду.
– Включи экран. Я хочу видеть...
Автомат выполнил приказ. На экране разбушевалось белое атомное пламя.
– Ты первый человек, увидевший Регул вблизи, - сказал автомат.
Гоер знал об этом. Он хотел встать, подойти ближе к экрану, но не мог...
– Помоги мне, - бросил он автомату.
– Долго ли я еще буду таким...
– он хотел сказать "беспомощным", но подумал, что это было бы неуместно в разговоре с автоматом.
– Это естественно. Все процессы в твоем организме протекают как положено. Я подключен к центру, контролирующему ход витализации.
Гоер знал, что автомат не лжет, не может лгать.
– Сколько времени длился анабиоз?
– спросил он.
– На Земле прошло больше ста лет.
– Сто лет...
– такой срок по сути дела ставил его вне времени. Он не знал, контролирует ли автомат и его чувства, но предполагал, что это возможно, поэтому не стал больше думать о времени.
– Все ли системы космолета работают нормально?
– это был первый вопрос, который должен был задать космогатор.
– В данный момент все в порядке, - автомат на секунду как бы замялся.
– Были мелкие аварии, а из серьезных - утечка нейтронов на тридцать втором году локального времени полета.
– Порядок, - сказал Гоер и только теперь понял, что не знает этого автомата...
– Ты... ты... Унинав..?
– спросил он.
– Не совсем. У меня только часть его памяти и некоторые исполнительные системы. Я новый Унинав, с элементами того, которого ты знал.
– Это значит, что тот демонтирован?
– Да.
– Почему? Что случилось?
– Авария.
– Говори ясней. Характер и время аварии.
На этот раз автомат ответил сразу же, словно читая наизусть навечно записанное в его памяти.
– Механическое повреждение управляющей части мозга на тридцать пятом году локального времени полета.
– Что с ним случилось?
– У меня нет полной информации. В моей памяти записано, что броневой шлюз третьего внутреннего отсека космолета замкнулся за ним.
– Что там делал этот интеллектронный обломок?
– Не знаю. Но ты меня обидел.
Гоер понял, что случилось нечто серьезное. К горлу подступил комок, как тогда, когда перед отлетом он обращался к людям мира по видеотронии.
– Обидел? Тебя, автомат?!
– Ты называешь его интеллектронным обломком, а ведь во мне заложена его частица.
– Насколько мне известно, ощущение, о котором ты говоришь, не было предусмотрено конструкторами в псевдопсихике моих автоматов.
– И все-таки я это чувствую.
– Подожди, а что же входит в тебя, кроме узлов Унинава?
– Системы двух андроидальных автоматов и новые элементы.
– ...Двух андроидальных автоматов? Что с ними случилось?
– Они были повреждены.
– Каким образом? Ну говори! Я тебе приказываю!
– Они были разрезаны горелками дезинтеграторов...
– Что? Кто это сделал? Отвечай!
– Гоер заметил, что кричит, только тогда, когда услышал ровный, монотонный ответ автомата:
– Автоматы по ремонту панциря.