Я снова, третий раз в своей карьере, встречаюсь с Папой Пием Двенадцатым, в миру Эудженио Мария Джузеппе Джованни Пачелли. Как и в прошлый раз, мы встречаемся втроем: сам Папа Пий Двенадцатый, брат Феликс и я.

– Добрый день, синьора Нина, – приветствовал меня Папа. – Какими судьбами на этот раз вас занесло в нашу скромную обитель?

– У меня к вам письмо, Ваше Святейшество, – сухо сказала я. – Можно сказать, что это послание из самого ада, от небезызвестного Фридриха Вильгельма фон Меллентина, которое тот оставил, прежде чем исчезнуть из нашего мира вместе со всеми своими последователями.

– Так значит, они все-таки ушли? – спросил Папа, протягивая руку за посланием.

– Точнее, бежали сломя голову, Ваше Святейшество, – ответила я, – ибо нашими трудами им тут стало крайне неуютно, и особенный дискомфорт испытывал их ужасный повелитель.

– Да, что есть, то есть… – хрипло произнес Папа и погрузился в чтение.

По мере того как Пий Двенадцатый пробегал глазами строки, не побоюсь этих слов, политического завещания фон Меллентина, его брови непроизвольно поднимались. Брат Феликс при этом застыл неподвижным изваянием, и даже, кажется, забыл, как дышать. Закончив чтение, Папа отложил послание адепта Зла на небольшой столик и, перебирая четки, принялся молиться.

– Скажите, синьора Нина, – сказал он, закончив советоваться с Всевышним, – зачем вы привезли мне послание этого нечестивца?

Я ответила:

– А потому, что мы, наряду с некоторыми другими, воспринимаем вас как человека, от которого зависит будущее человеческого рода, и в силу этого вы должны знать, каким образом формируются подобные сущности. Если Творец Всего Сущего предначален и един для всех подлунных миров, то его антиподы многолики и разнообразны, и появляются везде, где несовершенство человеческой природы массово обращает людей ко злу. Несмотря на то, что старый Сатана был изгнан нами из этого мира, и дверь за ним закрылась навсегда, а его сынок бежал отсюда в страхе быть уничтоженным, подобная сущность может появиться везде, где концентрация алчности, ненависти к ближнему и гордыни превысит некий критический уровень. Люди – только на одну десятую люди, а в остальном они не более чем дикие необузданные животные, полуразумные хищники, для которых инстинкты племенного существования значат значительно больше вечных истин. Они сами создают своих губителей, и политиков эта истина касается в наибольшей степени.

– Возможно, что это именно так, синьора Нина, – сказал Папа. – Но разве после того, как был уничтожен Гитлер, этот адепт Зла, а его последователи бежали в иной мир, ситуация не изменилась настолько, что повторное воплощение какой-либо злобной сущности стало попросту невозможным?

– Если ситуацию с национальным унижением немцев, ставшую причиной возникновения нацизма, мы с вами уже рассматривали, – сказала я, – то там, у нас в будущем, остался пример того, как Сатана угнездился внутри американской нации – самодовольной, считающей себя владыкой мира и победительницей во всех конфликтах двадцатого века. А дело в том, что люди, громче других кричащие о Боге, в своей душе заместили его долларом, и в силу этого потеряли возможность отличать добро от зла. Мы подозреваем, что, несмотря на все меры, принятые нами для недопущения этой ситуации, мир еще может свернуть на прежний путь вооруженного противостояния двух систем – и вот тогда Североамериканские Соединенные Штаты начнут стремительно радикализоваться. А в тот момент все мы должны быть готовы выступить против них в одном строю – как идейно, так и с оружием в руках, потому что иначе все начнется сначала. А еще нам в будущем были известны случаи, когда униженные и оскорбленные восставали против своих угнетателей и, превысив некую меру насилия, превращали стремление к свободе в нечто прямо противоположное. Даже будучи разгромлен и изгнан, Сатана не сдался и не сложил оружия, и в нашем мире осталось немало людей, в своих эгоистических интересах готовых позвать его обратно.

– Скорее всего, вы правы, синьора Нина, – вздохнул Папа, – и наша битва со Злом будет вечной, пока стоит этот мир. Мы выиграли одну, быть может, самую важную битву, но до окончательной победы в войне за человеческие души еще далеко.

– Эта война межу Зверем и Богом в душе каждого человека идет столько же, сколько стоят сущие миры, – сказала я, – и Бог в ней все же побеждает, потому что после каждого витка обострения противостояния человечество становится чище и умнее.

– Аминь, – сказал Папа, – не могу с этим не согласиться. Беда случается тогда, когда Зверь прорывается из-под тонкого слоя цивилизации и отбрасывает нас на тысячелетия назад.

– Да, это так, – сказала я, – но не стоит забывать, что человек дичает от холода, голода и плохих условий существования. Но при этом недостаточно согреть всех замерзающих и накормить всех голодных – человек должен видеть смысл своего существования в созидательном труде, и тогда он поймет, кто такой для него Бог и что он для Бога.

– И это тоже верно, – сказал Папа, – ведь Творец, создавая человека по своему образу и подобию, желал видеть в нем строителя и созидателя, а не алчного зверя, способного к одному только разрушению.

– А еще, – сказала я, – в ознаменование ваших личных заслуг и заслуг вашей Святой Матери Церкви мое руководство решило наградить вас орденом Победы… Прикрепите этот орден на свои знамена и несите их вперед честно и гордо.

С этими словами я достала из своей сумочки коробочку с орденом, прилагающееся к нему удостоверение, двуязычную грамоту, в которой на русском и на латыни были перечислены заслуги лично Папы и всего католического духовенства в борьбе с местной сатанинской разновидностью нацизма, а также личное послание товарища Сталина.

Папа прочел грамоту и письмо советского вождя, кивнул и сказал:

– Все, что делает наша Святая Матерь Церковь, совершается только к Вящей Славе Господней. Но все равно спасибо вам за признание заслуг. Мы и в самом деле воспринимаем эту награду не как свою личную, а как награду, врученную каждому честному католику и служителю церкви за то, что он как мог боролся со злом. А сейчас прошу меня извинить – мне надо о многом подумать и посоветоваться с Господом, поэтому окончательный ответ на письмо вашего властителя я дам чуть позже.