– Всё бегаешь, оленёнок? – касается спины Ник, прижимаясь всем телом.

– Почему оленёнок? – проворачиваюсь в его руках и играючи пробегаю пальцами по груди.

– Имя созвучно, и глаза такие же огромные. Смотришь в них и тонешь.

Как по команде, басы затихают, уходят на задний план, тают, заменяясь ноющим стоном скрипки. На сцене появляется новая группа, и солист завывает рыдающий медляк, перемежая слова с гитарным воем. Мы не смотрим туда, не можем расцепить взгляды, проникающие глубоко внутрь.

– Ты очень красивая, Аля, – шепчет, склоняясь и смешивая дыхание. – Душу вытягиваешь.

Наши губы соединяются, сначала невесомо, скользя по касательной, пытаясь прощупать, зацепиться, влажность языка выбивает пробку из бутылки шампанского, наполняя кровь маленькими пузырьками, голова кружится, вращаясь вокруг неизведанной орбиты, пальцы ног поджимаются и рой бабочек танцует ламбаду в животе.

Чего там Варька хотела? Леденец? Скачку? Член? А кто такая, вообще, Варька? Что нужно было ей от меня? Ник творит волшебство губами, опустошая мысли, растворяя в себе. Он не целует. Он высасывает нутро, и я льну к нему, обвиваю шею руками, прижимаюсь до боли, или это он меня прижимает. Струны всё также воют, опутывая своей паутиной, толкая в пучину страсти, лишая воли.

Ярослав

– Мы решили перебраться в город, – делюсь с Максом планами. Единственная причина нашего нахождения в общем доме уже неделю прячется от нас, а без Алёны смысл мешаться под ногами родителей отпадает сам собой.

– Помощь нужна? – интересуется отец. – Могу порекомендовать риелтора. Старательная баба. Альке квартиру за неделю подобрала.

Меня, как мешком с цементом, по голове огрело. Ощущение полного кидалова и оседающей, тяжёлой пыли, кружащейся в воздухе, забивающей дыхательные пути. Смотрю на Ника и вижу тоже дебильное выражение лица, что и у меня. Приложило, так приложило. Ничего не могу понять. Чувствую, что она вибрирует рядом со мной, так чего бегает, скрывается? Куда делать девчонка, вертящая каждого против ветра, ставящая на место любого, независимо от возраста и физического превосходства? Где моя сестрёнка с амбициями мужика?

– Да, отец. Буду благодарен за помощь. Надо ещё Альке подсобить с переездом и обустройством. Адресок скинешь? – зарываю эмоции, боясь спалиться и выдать бурлящий гнев.

– Скину, конечно. Только Алю сегодня там не застанете. Она в клубе, какая-то пятнашка, – просвещает Макс, ковыряясь в телефоне.

Моя труба вибрирует, подаёт сигнал о входящем сообщение от бати. Надеюсь, мне удалось скрыть от него свой нездоровый, совсем не братский интерес.

– Мебель и технику должны привезти в течении двух дней, – продолжает выгружать информацию отец. – Если проконтролируешь, будет здорово.

– Я займусь этим, – обещаю ему, пряча ликование в глазах. Лишний повод побыть рядом с сестрёнкой, одобренный родителями.

– А я помогу, – вливается в струю Ник, нагло подмигивая. Да уж. Послал чёрт конкурента.

– Ну тогда я спокоен. Мне ещё Дашку убла… уговаривать, чтобы на Алю не давила материнской заботой, – расплывается в улыбке Макс, приглаживая пятернёй растрепавшиеся волосы. И как у него получается? Любая фраза в отношении жены выходит пошлой, и в тоже время заботливой.

Не сговариваясь, собираемся с Ником в клуб. Нужно проследить за девчонкой и напомнить о себе. Боевые действия не начаты, поэтому друг ещё для меня не потерян.

– Не передумал? – спрашивает Ник, плюхаясь на пассажирское сидение. – Может уступишь Алю?

– Нет. Она моя, – завожу двигатель и с юзом трогаюсь с места.

До клуба долетаем на удивление быстро. Погода дерьмовая, и народ засел по домам. Начало апреля, а дубак, словно зима пытается доказать своё превосходство, и сырость вперемешку со льдом. Вот и моё нутро, как этот апрель. Рядом с Алёной весенняя капель от тепла и жара, а в отдалении зима морозит холодом. Сука. Поэт недоделанный. Мысли выворачивает наизнанку. Думал прошло, притихло, отболело, но нет, скручивает сильнее, чем шесть лет назад. От чего бежал, к тому и вернулся.

Алю находим быстро. Очень большая и шумная компания цепляет внимание. Пока иду, насчитываю восемь парней, жаждущих наведаться к стоматологу, и пять девчонок, жадно пожирающих нас взглядами. Лучше бы пялились на дрыщей из своего окружения, чем стекать лужей на пол, пуская слюни на незаинтересованных мужиков.

– Привет, пропащая, – подхожу сзади, обнимаю и касаюсь губами щеки. – Познакомишь с друзьями?

Хочется целовать не в щёку, а в другие сладкие места, сдавить руками, забросить на плечо и утащить в укромный угол, а дальше не слезать с неё неделю, месяц, всю жизнь. Замечаю, как Ник зеркалит моё движение, кладёт грязные лапы на талию, чмокает в щёку, что-то шепчет. Сиамский, блядь, близнец. Аля смущается, что не скрывает полумрак, прорезанный лучами цветных вспышек, и представляет всех друг другу. Дрыщи оказались институтскими приятелями, учащимися на врачей. Наверное, в большинстве случаев, именно такие хлипкие парни идут врачевать. Что им ещё делать? Не на заводе же гайки крутить.