На этот раз, когда он потянулся к ней, Изобель была слишком потрясена, чтобы отпрянуть. Он схватил магический камень с центра доски и прижал его к своему горлу, Объятия Жнеца были бледными и мерцали на его коже.

Ее глаза расширились, и она выхватила кольцо обратно. Всего несколько минут назад она восхищалась силой заклятия, но не стала бы использовать его против него. Не против парня, который пожертвовал собой, чтобы она смогла это сделать.

Когда она не наложила заклинание, Алистер сказал: — Я не понимаю, чего ты ждешь.

Может быть, Изобель стоит уйти. Она могла бы выследить Элионор и Финли в одиночку, в то время как остальные играли в притворство.

Но даже если бы это было неизбежно, Изобель не могла заставить себя причинить боль Алистеру. Она знала, как он заботился о ней, и никогда не хотела, чтобы он видел в ней злодейку.

Она надела «Объятия Жнеца» обратно на цепочку своего ожерелья, а в центр доски заклинаний поместила новый камень — камень Правды и Предательства.

— Я останусь, пока, — пробормотала она.

Но их фантазия исчезла.

37. Бриони Торберн

Самое распространенное выражение на лице мертвого чемпиона — во всяком случае, у тех, у кого были лица, — это удивление.

Традиция трагедии

Теперь Бриони знала, каково это — быть скрепленной ничем, кроме магии и историй.

Каково это — разваливаться на части.

Прошлой ночью она долго лежала без сна, глядя в окно на ослабевшее красное небо, представляя себе кровавый след, ведущий к телу Карбри. Было легко думать об этом в абсолютных понятиях: ее жизнь или его. Нет другого выбора, нет другого пути.

Но Бриони могла представить дюжину других путей, по которым могла пойти ночь, тех, которые могли бы привести к миру, или тех, которые могли бы закончить ее жизнь вместо его. Она думала, что занять место Иннес стоило ради чего-то большего, но вместо этого она оказалась напуганной и изолированной, притаившись, как мышь в темноте.

Должно быть, в конце концов она заснула, так как проснулась от приглушенного дневного света, льющегося в окно. Спальня, которую она выбрала, была любовным письмом к показному дизайну интерьера; золотой лак стекал по стенам и украшал каждый предмет мебели. Бриони бросила смешок, увидев портрет Гэвина, который висел на стене рядом с ней, в короне. Она не была уверена, создал ли это Замок или Гэвин сам его наколдовал.

— Утонченно, — пробормотала она, натягивая одеяло на плечи и выбираясь из постели.

Одежда Бриони с прошлой ночи была покрыта окровавленной грязью, и в любом случае она принадлежала Элионор. Бриони больше не хотела иметь с ними ничего общего. Она порылась в шкафу в поисках наряда, который не был бы совершенно нелепым, и остановилась на паре спортивных брюк, стянутых на лодыжках, и серой футболке, явно предназначенной для телосложения Гэвина, а не для нее. Сгодится.

Она нашла Изобель в обеденном зале, хмуро смотрящую на магический камень в своей руке. Плащ был накинут на ее плечи, три застежки светились высшей магией.

— Хорошо, что ты здесь, — резко сказала она. — Я только что закончила «Правду или предательство».

Бриони поморщилась. — А. Это.

Было больно осознавать, что Изобель не сможет доверять ей, если только она не поставит на карту свою жизнь. Как будто она не рисковала своей жизнью только для того, чтобы занять место Иннес.

— Ты хочешь подождать всех остальных?

— Мне все равно на мальчиков, — устало сказала Изобель.

Бриони приподняла бровь. — Трудно в это поверить. Я видела, как Алистер смотрит на тебя.
–

Изобель вздрогнула, хотя Бриони хотела только подразнить ее, но голос ее бывшей подруги прозвучал на удивление грубо.

— Все не так.

— Я думаю, он здесь только из-за тебя.

— Может быть, он пришел сюда со мной. Но он остался из-за тебя. Твоей… идеи. Прервать этот турнир, навсегда.

Ее голос сочился презрением. Очевидно, она все еще не верила ничему из того, что сказала ей Бриони. Не после всего, что произошло между ними.

У Бриони были только добрые намерения, когда она звонила этим журналистам. Когда она отправила им информацию об Изобель. Она всего лишь хотела дать своей подруге боевое преимущество, которого не хватало предыдущим чемпионам Макаслана.

Бриони хотела бы сказать Изобель, что ей это тоже дорого обошлось. Ее собственная семья сильно обрушилась на нее, как только поняла, что Бриони создала любимицу папарацци, которая не была Торберн. Они заставили ее перевести школу и прекратить все контакты с Изобель — как будто Изобель была заинтересована в том, чтобы продолжать с ней общение.

Но слов для Изобель явно было недостаточно. Это заклинание казалось ей единственным оставшимся шансом завоевать ее расположение.