И даже если среди людей находились маги, зачастую они физически не могли полностью отразить атаку Первых. В их силах было взять на себя только пару-тройку зверей. А если нападавших несколько десятков? Тех, которые с удвоенной яростью поливают огнем и водой человеческий муравейник, не щадя ни женщин, ни детей, ни стариков.

…Уже довольно долго я сидела на небольшом краеугольном камне у развилки лесной дорожки и неморгающе смотрела в одну точку, нервно теребя в руках растрепавшуюся косу. Вернуться в Ал’Ваар никак не получалось. Но и отсиживаться в Хьёльле совершенно не входило в мои планы! Еще со школы в голове прочно укоренилось одно правило: «Критикуешь — предлагай. Предлагаешь — делай». Поэтому я с маниакальным упрямством копалась в нагромождениях знаний, полученных вместе с Силой Азлириана, пытаясь отыскать хоть одну лазейку или подсказку: как вернуться в «жизнь», если ты еще «недоумер». Как назло ничего не находилось! Более того, в процессе поисков выяснилось, что мое подсознание представляет собой огромнейшую библиотеку с невероятным количеством информации, но все книги написаны на чужом языке, расшифровать и понять который можно только со словариком. И вот тут возникает загвоздка: каждый «словарик» появляется у меня только в определенный момент и только под конкретную ситуацию. Это явление, как объяснил Зоррхейн, называется «избирательным знанием» и призвано обезопасить архимага от перегруза, потому как знания всех рас из всех времен просто невозможно вместить в одну, хоть и крайне волшебную голову. Чревато, знаете ли…

Но как бы я ни пыталась, как бы ни формулировала задачи, как бы ни вгоняла себя в стресс, как бы ни угрожала спалить к чертям всю библиотеку, раз она все равно бесполезна, по итогу я все так же сидела на камне и уныло пялилась в одну точку.

— Даже птицы петь перестали, — наиграно-грозно проворчал Зоррхейн, выходя из-за раскидистого куста с ярко-оранжевыми кончиками листьев.

— Что?

— Вокруг тебя настолько вибрирует воздух, что вся лесная жить и нежить старается убраться подальше, пока не случилось чего.

— А толку от этих вибраций!

— И сегодня ничего?

Я отрицательно покачала головой, слезая с камня.

— Что ж… Время еще есть. Ты же до сих пор…

Опережая вопрос, я демонстративно высунула язык, положила на него ягодку горешника и равнодушно взглянула на старика.

— Я так и думал. Жуй давай! Не то дырку прожжешь.

Шарик негромко хрустнул, разливаясь во рту прохладной жидкостью. Я торопливо проглотила кусочки мякоти и поспешила подойти к магу, сосредоточенно прислушивающемуся к чему-то.

— Зоррхейн?

— Тссс… Ты чувствуешь? — он схватил меня за предплечье и немного потянул на себя, как будто рядом с ним было слышнее.

— Ай!

Неприятный укол заставил меня вскрикнуть от неожиданности и отпрянуть от старика.

— Что такое?

— Вы укололи меня!

— Я?

Мы оба уставились на мою руку, где отчетливо проступили шесть аккуратных проколов, словно от укуса.

— Что это? — меня затрясло. — Зоррхейн, что это?

— Не знаю, Таня! Но мы здесь не одни…

Волна холодного, липкого страха поглотила меня немногим раньше осознания. Расширившимися от ужаса глазами я смотрела на ранки, от которых под кожу витиеватыми змейками поползли золотистые ленточки.

— Ты… истончаешься, — с придыханием пролепетал архимаг, рисуя в воздухе мой силуэт.

— Они нашли способ! — стоило мне понять, что происходит, как паника резко переросла в пьянящий восторг. — Зоррхейн! Они нашли способ вернуть меня! Это Сила! Я ее чувствую!

Энергия текла по жилам, заставляя задыхаться от счастья и чувства переполненности. Окружающий лес подернулся дымкой. Его краски потускнели, а очертания размылись. Я с гордостью взглянула на старика, наблюдающего за мной с безопасного расстояния, и вскинула руку в прощальном жесте.

— Значит, это твоя война… — он сцепил пальцы в замок и светло улыбнулся.

Что-то маг говорил еще, но звуки потонули в сгустившемся тумане, окутавшем меня, подобно кокону. Такому же теплому и уютному, как тот, который перенес меня в Хьёльле. Я доверчиво закрыла глаза и расслабилась. Там, за чертой, меня очень ждал мир, полный разъяренных драконов. И мне, как никому другому, требовалось сохранить Силу, чтобы показать этим летающим зажигалкам: кто в Ал’Вааре хозяин!

* * *

Наверно, однажды я привыкну терять сознание в одном месте, а приходить в себя — в другом. Странное чувство, если честно. Словно не принадлежишь сам себе.

Но самое интересное во всем этом, что сначала к тебе приходит осознание, что ты жива, и лишь потом ощущение собственного тела. Как будто оно каждый раз отрастает заново.

Первые секунды после «возвращения» в Ал’Ваар дали понять, что моего пробуждения ждут. Когда я смогла открыть глаза, надо мной нависали шесть обеспокоенных лиц, одно другого краше. У трех магов из Пятерки, включая Азърохана, залегли яркие синяки под глазами, Тьеш выглядел уставшим и малость потрепанным, лысоватый носатый старичок с бородой густой настолько, что в нее можно было закутаться холодным зимним вечером, практически висел на своем посохе, причмокивая губами, и лишь Пушок, царственно восседающий на кровати справа от меня, радовался, словно ребенок.

— Я больше не умираю. Можете улыбнуться, — ввернула я шутку, усаживаясь поудобнее, после чего, окинув всех взглядом, добавила уже тише: — А если серьезно: спасибо, что вытащили.

Неловкая улыбка вкупе со смущением вызвали вздох облегчения, прокатившийся по комнате.

— Мы тут ни при чем, — скрипучий голос того самого незнакомого старичка завладел моим вниманием. — Тебя спасли не мы, а драхэнд.

— И тебе спасибо, барбос, — я ласково потрепала Пушка и по-дружески уткнулась лбом ему в шею. — Я знала, что ты не подведешь!