Я зашипела.

— Тихо! Просто выслушай меня. Поверь, я сполна заплатил за свою глупость… Но когда стало ясно, что твоего следа нет в Ал’Вааре, я понял, что больше не увижу тебя. О, нет! Я не смирился с этим. Я готов был отдать все, что у меня есть, за возможность попасть в твой мир и быть с тобой. Но эта война… И тот бой… — он поправил острый край покореженной пряжки на боковом кармане брюк.

— Что с рукой?

— А? Все в порядке.

— Ты сейчас правой рукой потянулся к левому боку. Не очень-то удобно, не так ли? Что с рукой?

— Сейчас я хочу знать, почему ты вернулась, — стоял на своем Янгор.

— Скажу, когда узнаю ответ на свой вопрос.

— Я не чувствую ее. Достаточно?

— Нет.

— Таня, никто не смог помочь. Не нужно терять время.

— Что произошло?!

— Твоя магия сошлась с магией горисила, когда он пытался проникнуть к сердцу. Ворхлах сказал, что рука — это смешная цена за столкновение двух самых древних Сил. Так что теперь я учусь жить так, — в голос арда закрались нотки раздражения.

— Не пойдет. Раздевайся.

— Что? В смысле?

Не отвлекаясь на объяснения, я подошла к Янгору и резво стянула с его плеча рубашку, чем весьма озадачила мужчину.

— Таня…

— Тссс… Здесь? — палец уткнулся в небольшую темную точку на плече Яна.

— Здесь.

— Хорошо. Места хватит.

— Для чего?

— Сейчас я кое-что нарисую. Но потом нужно будет воспроизвести этот рисунок стойкими красками. Я бы сказала «набить татуировку», но, боюсь, ты не поймешь.

— Вечный знак на коже?

— Именно. А теперь замри.

Из своей «ал’ваарской» косметички я выудила тонкую кисточку, обмакнула ее в черную краску и начала «творить». Бета, круг, уходящий в четверку, точка, три штриха, круг снизу, «г» еще ниже, «почти «р»… Еще один. И еще. Четыре «запирателя» украсили плечо Янгора, оставляя в центре пустое поле для главного знака — знака, призванного отменить всю магию в очерченном месте. «Йуль».

— Готов? — быстрый взгляд в глаза Янгора и удар в плечо: — Hic et nunc! (*Здесь и сейчас!)

От очередного перерасхода Силы меня покачнуло. Ян стиснул зубы.

— Со мной все хорошо, — заверила я мужчину, почувствовав его беспокойство. — Ты как?

Вместо ответа он вытянул вперед левую руку и сжал ладонь в кулак.

— На что ты еще способна? — недоверчиво протянул ард, медленно переводя на меня взгляд.

— Понятия не имею.

— Тогда мне следует быть осторожнее с тобой.

— Боишься? Я сама себя иногда боюсь.

— Это Высшая магия?

— Да. По-другому никак.

Будто стыдясь очередной удачи, я виновато пожала плечами и встретилась глазами с Яном. Вдох-выдох. Его потемневший взгляд больше напоминал взгляд хищника, готовящегося к победному броску. Грудь под рубашкой тяжело вздымалась и опадала, на скулах заиграли желваки. Было видно, что Ян держится из последних сил. Вот только понять, что он задумал, не получалось. С одинаковой вероятностью в его разуме могла кипеть страсть… или гнев.

— Что бы сейчас ни произошло, знай: в любой из моментов я не могла поступить иначе.

Воздух покинул легкие, когда сильные мужские руки схватили меня за плечи, а горячий лоб коснулся моего. Ард закрыл глаза. От его тяжелого дыхания по коже поползли толпы мурашек, а невозможная близость, казалось, сводит с ума.

— Тебе надо отдохнуть, — неожиданно спокойно и ровно проговорил Янгор, указывая на кровать. — А мне — уладить кое-какие вопросы, — он запечатлел короткий поцелуй на виске и, резко убрав руки, быстрым шагом двинулся к двери.

От неожиданности моя челюсть упала вниз. Я бы так и стояла мраморным изваянием, не понимая «что это сейчас было?», если бы в реальность меня не вернули последние слова арда, брошенные через плечо:

— Ты так и не ответила на мой вопрос: зачем ты вернулась?

— Закончить начатое, Ян. И возобновить незаконченное.

— Я так и думал.

Наверно, еще никогда в своей жизни я не спала так хорошо, а пробуждение никогда не было столь приятным. Четкое осознание того, что Янгор спасен и будет жить, окрыляло и заставляло глупо улыбаться, нежась в мягких подушках. Утренний свет лился из ниоткуда и отовсюду. Легкий ветерок путался в тончайших занавесках, вздувающихся, словно паруса, от его порывов. Я набрала полные легкие воздуха — теплого, сладкого — и закрыла от удовольствия глаза.