Мне стало неловко – «подглядывать нехорошо» – и я "вернулся" в дом наставника. Сразу навалилась тяжесть, верный признак возвращенной реальности.

– Ну, пожалуй, хватит на сегодня, – Игорь Максимович хлопнул в ладоши, и бодро потер их. – Завтра сможете прийти?

– Смогу.

– Разучим отражения ментальных атак! Тебе это точно пригодится.

– Буду как штык!

Пятница, 11 ноября. Утро

Москва, улица Госпитальная

Палата не поражала метражом, зато хранила своеобразный уют, насколько это вообще возможно в военном госпитале. Большое арочное окно впускало много света, хоть и неяркого в предзимние холода, но ведь и шторы были раздернуты, лишь бы не препятствовать лучам.

Пациент лежал один – изрядно поседевшая голова тонула в кипени взбитой подушки, а худые руки вытягивались поверх одеяла. Глаза, полуприкрытые набрякшими веками, безучастно смотрели в потолок или скользили по стенам, словно изучая географию трещинок на побелке.

«Сегундо» поправил докторскую шапочку, и уверенным шагом приблизился к койке, оставив дверь наполовину открытой – далекие голоса, разносившиеся по больничному коридору, доходили смутными отгулами.

– Доброе утро, Иван Степанович! – бойко поздоровался он, касаясь бутылочек на стойке капельницы. Лечебный раствор сочился помаленьку, поддерживая силы болезного.

– Доброе, – сипло отозвался Густов, приоткрывая глаза. – А следователь скоро подойдет?

– Ско-оро, скоро… – пропел «Сегундо», незаметно вынимая шприц, заправленный спецпрепаратом. Цэрэушная «сыворотка правды» на базе тоже была, но он больше доверял кагэбэшным разработкам. Проколов трубочку, игла впрыснула зелье.

«Обратный отсчет…» – мелькнуло у лжеврача.

Вскоре пациент ожил, порозовел, заворочался.

– А чекисты и вчера к вам наведывались, и позавчера… – «Сегундо» присел на стул, и сжал пальцами безвольное запястье Густова, нащупывая пульс. – Что ж вы там такого интересного заметили, в оперотделе? Говорят, официально у КПК нет оперативников…

– Говорят… – глухо отозвался Иван Степанович. – А они есть. И один из них явно не наш! Сам видел, как этот Кленов изымал закладку! Совершенно случайно пересекся… Гулял, свежим воздухом дышал… Смотрю – Кленов. И ведет себя как-то… как-то не так!

«Сегундо» внимательно дослушал до конца вынужденную исповедь, понимающе кивая головой, в нужных местах огорченно цокая языком, и достал второй шприц – всё точно, тревогу подняли не ложную.

Вязкий яд выталкивался туго, но вот поршенек уперся. Всё, этого хватит на пятерых, но, как говорят сами чекисты, «лучше перебдеть, чем недобдеть».

– Следователь придет часам к девяти, чтобы вы успели выспаться, – «Сегундо» мягко улыбался под марлевой маской.

– Я… – слабо вымолвил Густов, и вдруг задышал часто и сипло. Лицо его налилось нездоровой бледностью, а грудь сотряс сухой кашель.

Досматривая чужую смерть, обряженный доктором прислушался – нет, ему показалось, никакого цокота каблучков не слыхать.

Иван Степанович вздрогнул, страдальчески выкатывая глаза, и сник. Застывший взгляд мертво косил в бок тумбочки.

«Сделал дело – гуляй смело!»

«Сегундо» отвернулся, и вышел, аккуратно прикрыв за собою дверь.

Суббота, 12 ноября. Вечер

Москва, улица Строителей

– А тебе совсем не жалко? – пройдясь ломким шагом, Рита плюхнулась голой попой мне на колени.

– А чего мне жалеть? – улыбнулся я, притискивая «дорогую подругу мою». Уж сколько раз руки обхватывали гибкий Риткин стан, а услада по телу сквозит все тем же холодком, будто в самый первый раз.

– Ну… эту… Силу свою, которая с большой буквы!

– Честно? – я чмокнул Риту в плечо, и уложил на него небритый подбородок.

– Колючка! – хихикнула она, ежась. – Честно!

– Она меня угнетает, эта Сила, бесит даже, – сказал я чистосердечно. – Слишком ее много!

Девушка замотала головой, щекоча мое лицо кончиками волос.

– Ничего ты не понимаешь! Это же так здорово – всё мочь! Знаешь, как я радовалась, когда ты со мной в первый раз поделился? Я пищала, я пела! Вот, взаправду – упоенье! А могла-то всего – щеки нагреть ладонями! Или злую собаку отогнать – смотрю на нее, а она хвост поджимает, скулит и пятится!

Мои губы дотянулись до Ритиной шеи.

– А я радуюсь, когда ты радуешься! «На зарядку»?

– Давай, давай! – жена захлопала в ладоши, словно маленькая девочка, которой пообещали новую куклу.