Шрифт:
– Тимоша спи-ит, посапывает, – вздохнула она, – а я никак от мыслей избавиться не могу. Лезут и лезут в голову. То вспоминаю, то… Мне Юрка вчера звонил. Он курсант теперь, его взяли в школу КГБ! Представляешь? Я так обрадовалась! А то… Ну, ты же помнишь! То конфликт, то бунт, то спецоперация… А ты сиди, и переживай! Ладно, там, «любит – не любит, плюнет – поцелует…» А если «убьют – не убьют»?
– Да уж…
– О, я, кажется, поняла… – затянула Шевелёва с шутливым негодованием. – Это Зиночка мне спать не дала! Полчаса кудахтала, как она что-то такое чувствует в себе. Сидит, балда такая, в постели, ладони сводит… «Ой, – пищит, – Силы сколько!»
Я рассмеялся, и тут дверь скрипнула, пропуская Риту.
– Вот они где! Всё с вами ясно…
– Чай будешь? – улыбнулся я.
– Буду! – девушка плюхнулась мне на колени, и заерзала, умащиваясь поудобней.
– А я спать пойду, – решила Светлана, потягиваясь, и хихикнула: – Приятного аппетита!
Мы остались вдвоем с Ритой.
– Тебя что-то тревожит, – насторожилась краса моя ненаглядная. – Какая-то девушка… Я ее знаю?
Мой голос приобрел деревянное звучание:
– Ко мне на работу сегодня приходила Даша.
– Та самая? – вздрогнула Рита.
– Та самая.
– И… Что теперь будет? – беспомощно толкнулось мне в ухо.
– Ничего не будет, – я стиснул свое сокровище, обцеловывая стройную шею. – Чуешь, кого жамкаю?
– Чую, – слабым голосом откликнулась девушка. – А чего ж ты…
Я пожал плечами.
– Да так… Ерундой маюсь. Нет у меня никаких чувств к Даше, я ее даже не сразу узнал! С такой прической она ходила, когда училась во владивостокском политэне – фотку старую помню… Училась, главное! Она и сейчас там учится! Да и не в Даше дело. Просто… Понимаешь, в той, прошлой жизни у меня родилась дочь. А теперь? Получается, ее уже не будет? И внучки – по нулям?
– Дурачо-ок… нежно протянула Рита, обнимая меня за шею. – Ну, что ты переживаешь? Ты же сам говорил, что тут не базовый временной поток, а новый! Значит, и та твоя жизнь никуда не делась, она продолжается, только тебя в ней уже нет! Ты здесь! Со мной! Правда же? – ее глаза чернели беспокойством. – Со мной?
– С тобой! – твердо сказал я.
– Ну, тогда пошли спать! – заулыбалась спутница жизни. – А то вставать рано…
Глава 8
Вторник, 22 ноября. День
Москва, проспект Калинина
Предчувствие вечера… Солнце скатилось за крыши, и свет из окна угас, мешаясь с сумраком. Я напрягал глаза, отыскивая буквы на клаве, пока Наташа не догадалась включить неонки под потолком. Трубки защелкали, замигали – и с тихим, не слишком докучающим зудом пролили холодное сияние.
– Спасибо! А то не заметил, как стемнело.
– Не за что! – девушка изящно вернулась за монитор.
Все-таки, какая у нее обворожительная улыбка! Легким движением губ Наташа могла передать благодарность или нетерпение, даже холодность. Причем, что меня особенно поражало, она, имея внешность секс-бомбы, вела себя очень скромно, даже стыдливо. Наташа Ивернева не пыталась понравиться, она как бы показывала миру свою красоту, стесняясь ее.
Каюсь, я поначалу принял этот настрой на смущение банальным притворством, изобретательным девичьим кокетством, но нет, всё было по правде. И мои симпатии к сибирячке окрепли.
Было немного забавно наблюдать за собой, за невольными движениями мужского естества. Мне нравилось смотреть на Иверневу – поглядывать исподтишка или любоваться в открытую. Напрямую я не спрашивал, но, скорее всего, у девушки в роду числился кто-то из аборигенов, одаривший ее легчайшей раскосостью, умножавшей очарование.
Прекрасные черты Иверневой, с их великолепными излишествами, складывались в совершенство на контрасте. Не по росту большая грудь, слишком крутой изгиб бедер обретали гармонию, сочетаясь немыслимо тонкой талией. Наташа походила на мультяшных красоток с пышными формами, избыточными на бидструповский манер, только была настоящей, живой.
Я даже немного гордился своей волей – вот, мол, не поддаюсь чарам! Да только отгадка была не в мою пользу – девушка даже не пыталась меня соблазнить. Более того, она тщательно избегала неловких моментов и пикантных ситуаций. Я чувствовал, что нравлюсь ей, вот только Наташа старательно держалась на безопасной «пионерской» дистанции…
…Перечитав, я кликнул «мышей», отсылая письмо в Свердловск. Заверещал принтер. Наташа гибко поднялась, шагнула, наклонилась… Ну, вот что ты будешь делать!
И тут, в момент задумчивого созерцания стройных ножек, мой нос ощутил нездешние, знойные нотки «Опиума».
Ухмыльнувшись, я развалился в кресле:
– Можешь не подкрадываться – учуял твои духи!
Наташа обернулась, не разгибаясь, и быстренько выпрямилась, увидав на пороге Риту.
– И вовсе я не подкрадывалась, а вела наблюдения! За твоим моральным обликом, – независимо вздернув носик, женушка прошагала в кабинет. – Привет!