Познакомился я с некоторыми дирижёрами из других городов. Например, с Мартыном Сааковичем Нерсесяном. Не помню, как это получилось. Он был известным музыкантом, дирижировал многими оркестрами, в т. ч. в 70-х годах дирижировал оркестром кинематографии в Москве (который участвовал в музыкальном сопровождении известного фильма «Семнадцать мгновений весны», 1973). Я пригласил его посмотреть окрестности Иркутска, и в свободный для него день мы с Нелей повезли Нерсесяна по Култукскому тракту. Это было зимой, дорога в горах была очень красива. Вдруг машина забарахлила на перевале через Саяны, и я решил не рисковать-дело было уже к вечеру, и мы развернулись в обратном направлении. Дома нас ждал накрытый стол. В то время в стране был безалкогольный год, но я как-то умудрился достать (тогда все что-нибудь где-то доставали) пару бутылок коньяка. Я этим гордился: «сумел достать»! Но какое же это было пойло! Мне перед Нерсесяном было стыдно…Потом, через несколько лет приехав в Москву, я попал на концерт, где дирижировал Мартин Саакович. После концерта мы встретились, поговорили о жизни и о музыке.

Ещё одно знакомство – с Павлом Арнольдовичем Ядых, Народным артистом РСФСР, известным в стране дирижером, он руководил Государственной филармонией Осетии в г. Владикавказе (г. Орджоникидзе в советское время) с 1959-го до своего ухода из жизни в 2000 м, много гастролировал по стране. А познакомился я с ним так. В то время в нашем мединституте на кафедру факультетской терапии подал на конкурс на должность заведующего доктор медицинских наук Леонид Михайлович Мосин. Он прошел по конкурсу, получил звание профессора, мы как-то с ним сдружились, но вскоре он уехал обратно в родной Владикавказ. Ядых лечился у Мосина и как-то в разговоре сказал, что едет дирижировать в Иркутск. Мосин обрадовался и передал с Ядых сувениры для меня. Несколько раз Павел Арнольдович бывал у нас дома, мы ходили в ресторан, ездили на нашу дачу, на Байкал, поднимались с ним на пик Черского в посёлке Лиственничном, говорили о музыке, обсуждали Московские новости – в те дни Ельцин демонстративно вышел из КПСС, и начался распад Советского Союза. В дальнейшем Ядых еще несколько раз приезжал в Иркутск, и мы его с радостью встречали. Он был старше меня, я его запомнил, как умного и очень любящего жизнь и музыку человека.

Запомнились мне гастроли пианиста и международного гроссмейстера (!) Марка Тайманова и Лидии Брук на двух роялях. Они блестяще исполнили несколько произведений, среди которых сверкнула «Бразильера». После концерта я поехал с Таймановым в телецентр на передачу «Телевизионный шахматный клуб», где выступил Марк Евгеньевич, т. к. в ближайшие дни он улетал в Ванкувер, где должен был сыграть матч претендентов на первенство мира по шахматам с восходящей звездой Робертом Фишером. Для любителей шахмат в Иркутске это было событием – встреча с таким человеком. (О телевизионном шахматном клубе я расскажу позднее).

Был ещё замечательный иркутский пианист Михаил Леонидович Клейн. Он закончил Московскую консерваторию и вернулся в Иркутск, был солистом Иркутской областной филармонии. Клейны – известная семья в Иркутске. Отец Миши был заместителем директора завода тяжелого машиностроения имени Куйбышева. На этом заводе делались драги для золотопромышленности (я помню времена, как раздавался гудок на весь город о начале рабочего дня и об его окончании). Теперь этого завода уже нет, корпуса снесли, на их месте вырос большой торговый комплекс, и он продолжает разрастаться. Наши отцы дружили, и я был хорошо знаком с Михаилом. Я с грустью узнал о трагической смерти музыканта в 2017-м. Михаил Клейн выступал на творческом вечере в органном зале филармонии, и у него случился инфаркт прямо во время концерта. Его пытались спасти, оказывая первую помощь, присутствовавшие на концерте врачи, но скорая ехала слишком долго, помочь не удалось. Михаилу Леонидовичу было 71 год. Он очень любил профессию. Я помню, что он рассказывал в молодости, что его учитель Мержанов очень просил военкомат дать ему отсрочку от армии, т. к. Михаил учился в консерватории. Но в армию пришлось идти. Когда его забрали в армию, он там упражнялся на столе, на доске за неимением инструмента, чтобы не растерять навыки.

Несколько слов о лекторе филармонии Владимире Фёдоровиче Сухиненко. Это был «человек-гора» – так его называли за огромные знания музыки во всех её сферах. Он был пианист, отличный преподаватель, великолепно знал музыкальную литературу и теорию музыки, знал всё обо всех инструментах оркестра. Работал на иркутском радио главным редактором музыкальных программ. Его пояснения к исполняемой музыке перед концертами всегда были интересны и поучительны.

Однажды в филармонии летом 1974 мне удалось попасть на выступление Вольфа Мессинга, известного телепата, я и я написал ему записку с заданием примерно такого содержания: «Подойти к шестому ряду, третьему месту, взять сумку у женщины, которая сидит на этом месте. Открыть сумку и взять купюру 50 рублей. Подойти к четвертому месту в седьмом ряду, разменять деньги на пять по десять рублей и вернуть их первой женщине в шестом ряду». Ассистент Мессинга взял эту бумажку, прочитал, положил в карман, но Мессингу не передал. Так я не смог проверить чудесный дар артиста.

В последние годы войны я с мамой часто ходил в театры – юного зрителя, музыкальной комедии, драматический театр. В то время в Иркутске работал эвакуированный из Украины Киевский оперный театр. Мы с мамой слушали в нем две оперы: «Запорожец за Дунаем» и «Евгений Онегин». Замечательные оперетты мы смотрели в театре музыкальной комедии – «Марицу», «Сильву», помню забытую сегодня оперетту композитора Рябова «Коломбина». В ТЮЗе мы смотрели отличные постановки: «Кот в сапогах», «Красная шапочка», «Тайна острова Блюменталь» и др.

Музыкальное училище и детская муз. школа – находились по ул. Степана Разина в двух зданиях – деревянном и каменном. В деревянном доме была детская музыкальная школа, а в каменном – музыкальное училище. Директором этих учебных заведений был мужчина по фамилии Беляев. Я его видел редко, видимо, ему хватало административных забот. В детской музыкальной школе командовала весьма пожилая женщина – Ольга Эвертовна Сиббуль. А в училище – Елена Владимировна Савинова: средних лет женщина, достаточно требовательная и строгая. В училище она вела предметы: гармонию и сольфеджио. В муз. школе со мной «мучилась» очень симпатичная Нина Михайловна Полякова. Уроки, как правило, проходили у неё дома. Жила она на ул. Халтурина, недалеко от нашего дома. Она была спокойной женщиной. Её муж работал фотографом. У них росла дочь Марина, в которую я был немного влюблен. Марина была старше меня на один год и на меня не обращала никакого внимания. Моя влюбленность быстро прошла, у Марины уже была своя компания, и я её видел редко. После окончания средней школы она уехала куда-то на запад – в Москву или Ленинград, и мы практически не виделись.

Учился я игре на фортепиано плохо. Нина Михайловна оставила меня в шестом классе на второй год. В это лето на каникулах я познакомился с Ниной Болеславовной Игнатьевой, которая совершенно перевернула моё отношение к музыке. Вот всё, что я могу написать про учебу в музыкальной школе.

В музыкальном училище на урок фортепиано я ходил домой к Татьяне Гуговне. По-видимому, помещений в здании училища не хватало и уроки проходили на дому. В училище мы собирались на занятия по гармонии и сольфеджио (преподавала Елена Владимировна Савинцева). А также мы пели в хоре и играли в ансамбле. Я, например, играл в паре с кларнетистом. В училище проводились и зачетные концерты. Играть на фортепиано как следует я, так и не научился. Правда, моих знаний и умений хватило на то, чтобы через тридцать лет помогать сыну – Петру – осваивать программу музыкальной школы. Сейчас я думаю, что методика преподавания игры на фортепиано в музыкальной школе в сороковые годы прошлого века была неудовлетворительной. Она, методика, не прививала любовь к музыке, не учила самостоятельно что-то творить за инструментом. Это и осталось во время учебы, когда учился Петя. Правда, многое зависело от преподавателя, который должен был привить любовь к музыке. Такой учитель появился в 90-х годах – Владимир Зоткин. Он смог зародить какие-то маленькие зернышки интереса к музыке.