— Я позволил тебе предположить, что она была мужчиной, потому что так было проще, чем вдаваться в ужасные подробности того, что произошло. Но я был удивлен, когда ты поверила, что я был в отношениях с мужчиной. Признаюсь, я подслушал, как вы с Мелиндой обсуждали меня, когда мы встретились в первый раз. После того как я пробрался в подсобку с Шоном, подслушал ваш разговор. Мелинда говорила тебе, что я не в твоем вкусе. Намекнула, что я гей. Мне это показалось довольно забавным, особенно разговор о французском поцелуе.

Ее глаза расширились, а рот открылся.

— Ничего не говори. Я слышу, что ты собираешься это сделать, — продолжал он. — Позволь мне заговорить первым. Расставание с Максвелл было худшим временем в моей жизни. Я потерял не только любовь всей моей жизни, но и самого себя. В одночасье я стал невидимым — никем. Это трудно объяснить, но Максвелл очень общительная и привлекает к себе внимание, куда бы ни пошла. Все дело в том, кто она такая. Она любит людей и вечеринки, и ночь напролет может веселиться с толпами друзей, в то время как я более спокойный, и — хочешь верь, хочешь нет — более замкнутый. По правде говоря, мне не очень нравились все эти тусовки. Я предпочитаю небольшие дружеские посиделки. Я был от нее без ума. Я бы прошел по битому стеклу босиком, если бы она попросила. Это звучит глупо, когда говорю об этом вслух. Это звучит так… жалко. Такое мое поведение позволяло ей делать все, что она захочет. Мне было легче сказать «Да», когда она хотела пойти на вечеринку к знаменитостям, чем мириться с надутыми губами, обидами и мелкими истериками. Ее красота шла рука об руку с темпераментом. Она быстро заводилась и становилась вспыльчивой. Признаюсь, мне очень нравилось быть ее парнем. Не мог поверить, что из всех парней она выбрала меня — я был не в форме, неряшливый и немного странный. Вряд ли я бы привлек какую-то женщину, не говоря уже о такой красотке, как Максвелл. Я всю свою жизнь провел за компьютерами и кое-как окончил школу.

Эти слова взбодрили Брайони и разрядили атмосферу в комнате.

— Я никогда не мог привыкнуть к этому факту; в конце концов, она могла быть с кем-то более красивым или более интересным, чем я. Когда мы выходили вместе, другие мужчины бросали на меня исподтишка завистливые взгляды. Бьюсь об заклад, им было интересно, как такой парень, как я, заинтересовал эту гламурную девушку. В такие моменты я думал: «Да, удивительно, не правда ли, парни? Она моя». Это заставляло меня чувствовать себя важной персоной — поднимало мое эго — и поэтому я бежал за ней как одержимый фанат или верный пес. Должно быть, это выглядело необычно. Мы противоположны во многих отношениях: у нее куча друзей из шоу-бизнеса, а я скорее одиночка. Она работает с огромным количеством людей, я работаю один дома. Быть с ней означало, что я стал видимым для других и больше не был затворником, каким был до встречи с ней.

Брайони ждала, пока Льюис пытался передать, как Максвелл ослепила его и завоевала его сердце.

— Разрыв застал меня врасплох и мое сердце разбилось на куски. Максвелл объявила, что между нами все кончено, и мне стало невыносимо оставаться в квартире ни минутой дольше. Мне нужно было уйти от нее, что я и сделал.

Брайони ждала, что он снова заговорит. Она услышала боль в его голосе и хотела обнять его, но сдержалась.

— Я всю ночь просидел в раздумьях на скамейке у Темзы. Утром у меня было смутное представление о том, что я должен делать. Я забрал свою машину, воткнул наугад булавку в карту и оказался в Дерби. Приехав туда, зашел в агентство по сдаче недвижимости и снял первый дом, который мне показали. Жизнь потеряла всякий смысл. Может быть, это звучит драматично, но именно так я себя чувствовал в то время. Встреча с Шоном в спортзале была моей первой удачей за последнее время. А потом познакомился со всеми вами, было весело, и вы помогли мне прийти в себя. Мне уже лучше. Я еще не совсем оправился, но мне уже гораздо лучше.

Он сделал паузу, чтобы выпить глоток воды, затем продолжил свой монолог более веселым голосом.

— Максвелл работает на телевидении. Она исследователь, и именно благодаря ей я подал заявку на «Однажды в…». Ей надоело, что я выкрикиваю ответы в телевизор всякий раз, когда идет викторина, поэтому она обратилась на шоу от моего имени. Это было задолго до всей шумихи вокруг шоу. Но только после того как мы расстались и я переехал в Дерби, получил приглашение на прослушивание в Бирмингеме. К тому времени я начал меняться — и физически, и духовно. Наконец-то начал контролировать свою жизнь. Отпустил свой гнев, слезы и боль. Познакомился с Шоном, Мелиндой и тобой. Я подумал, почему бы и нет, и пошел на прослушивание в Бирмингем в надежде, что это меня отвлечет. Я так рад, что сделала это. — Он замолчал, давая понять подтекст своих слов. — И потом появилась ты — такая забавная, полная жизни и немного сумасшедшая. Ты снова заставила меня улыбнуться. Втянула меня в такие дела, о которых я, возможно, никогда бы и не подумал, включая эту поездку во Францию, которая мне нравится. Как бы безумна ни была твоя идея, ее стоит развивать, и я более чем счастлив быть другом и помочь тебе найти твою сестру. Теперь ты можешь относиться ко мне по-другому. Я должен был рассказать тебе раньше.

Брайони молчала несколько минут. Она слышала его ровное дыхание, пока он ждал, когда она заговорит.

— Ах ты, маленький засранец, — сказала она наконец. — Ты все время знал, что я считаю тебя геем. Мне даже пришла в голову мысль, что вы с Оскаром пара.

Она услышала смешок.

— Еще прикольнее… Оскар тоже не гей. Он красивый молодой человек, который обожает танцевать. У него есть подружка по имени Люсинда, которая тоже танцует в Нью-Йорке. Она планирует приехать к нему в Лондон через несколько месяцев.

Брайони улыбнулась ему.

— А теперь, я думаю, тебе лучше положить ту подушку между нами.

— Облом, — ответил он, возвращая подушку на место.

Понедельник, 24 июля — утро

Участники собрались в библиотеке. Брайони и Льюис прибыли последними. Дональд сидел на неудобном стуле, его толстые ноги торчали из-под яркого шотландского килта. Носки были вызывающе натянуты на мясистые икры.

— Первый, кто споет «Дональд, где твои брюки» [16] , будет подвергнут ужасному наказанию. Меня не зря называют «Храброе сердце», — прогремел он.

— Доброе утро, Дональд, — ответила Брайони, заметив, что Николь поморщилась. — Ты сегодня очень хорошо выглядишь.

— Спасибо, Брайони. Я пытался произвести впечатление, и этот килт, безусловно, привлечет внимание.

— Он хочет победить, — прошипел Льюис, как только они отошли подальше. — А зачем еще так одеваться?