Два дня я безвылазно проработал в цехе, а на третий...

– От отчетности никуда не денешься, - Кашелотов, наблюдавший, как я увлеченно работал, все-таки отправил меня обратно в кабинет.

Много дней и вечеров пришлось мне провести за разбором и заполнением всяких форм. Кашелотов же как бы и не замечал моих затруднений. Окунув меня в бумажный ворох, он появлялся в кабинете только для самых неотложных дел: просмотра почты, подписания документов, на совещания.

На Курской дуге уже шли бои: там требовались гвардейские минометы и завод давал их непрерывно. Крутились приводные ремни станков, стучали молоты и прессы. Ревели паровозы. Из заводских ворот днем и ночью выходили боевые машины.

Когда в кабинете никого не бывало, я быстро сбрасывал сапог и, смотав бинт, подолгу смотрел на рану. Если косточек и крови не было видно, то веселел. Однажды за этим занятием застал меня Кашелотов. Он осторожно издалека глянул на ногу:

– Болит?..

– Да, нет! Не болит, но и не заживает.
– Меня как-то неожиданно вдруг прорвало: - Отпустите меня на фронт, товарищ полковник, если нога заживет?

– На фронт?
– Кашелотов удивленно посмотрел на меня и засмеялся.
– Ну, уж об этом ты и не думай. На фронт тебе врачи дорогу заказали. Я это знаю совершенно точно.

По-видимому, Антон Иванович был совершенно убежден, что сидеть мне вот так в его кабинете очень долго, по крайней мере до конца войны.

– Тебе когда звание получать?

– Наверное, в конце года.

– Вот и получай. А воевать? Ты свое отвоевал и с честью! Слышал, что нам план уже увеличивают?

Я слышал эту очень серьезную новость. Захотелось поскорее в цех, поделиться ею с Коробковым и Хавловой. Натянул сапог и подал полковнику папку с бумагами.

– Разрешите, я на завод схожу.

– Давай, давай! Приходи к вечеру, купаться съездим.
– Как видно, Антон Иванович почувствовал всю жестокость своих слов и хотел их как-то сгладить.

На участке комплектации, как всегда, суетилась Таня. Я направился к ней. Хотя Таня окончила техникум и немножко больше, чем я, работала на заводе, для меня она все равно была девчонкой, и я относился к ней полушутя.

– Танечка, привет!

– Здравствуйте!
– мне показалось, она не очень охотно подала свою ладошку.

Вчера я видел ее в кино с двумя парнями, кажется, оба с нашего завода.

– Ну, как жизнь молодая, как вчерашнее кино?

– А вы тоже были? Что-то я вас не заметила.

– Где уж там, ты ведь была так занята этими, из конструкторского, что ли.

– Ну это как раз случайно.

– Так оно и бывает... Раз случайность, два случайность, - больше я не знал о чем говорить и, приняв озабоченный вид.спросил:

– Коробкова не видела?

– Где-то здесь.
– Таня повернулась уходить. Кажется, она не очень-то благоговела перед лейтенантскими погонами.

– А Александра Ивановна?

– И Александра Ивановна здесь!
– Таня была уже далеко.

"Что это она так? Пошла и даже не обернулась? А если, - вдруг кольнула догадка, - она меня за бездельника считает? Что толку терять понапрасну время с человеком, разгуливающим с никчемной бумажкой в руках?" Взгляд упал на стоявшую неподалеку, полностью изготовленную и принятую боевую машину. Я подошел к ней и сел на подножку. Такую же в точности подножку, как и те, на которых так часто приходилось сиживать с боевыми товарищами.

Вот тебе и на! А я-то думал, что нужен на заводе, пользу приношу... Как бы не так! Девчонка-контролер и то спиной повернулась. Я вскочил и торопливо начал осматривать механизмы установки. Выгнал до предела вверх направляющие. Пощелкал рукоятками замков. Прокрутил в обе стороны поворотный механизм. Все нормально. Как-нибудь и без меня проверили! Нет! Все это не то! Может быть, пойти и высказать все Кашелотову? Пусть направляет в цех, хотя бы к Коробкову помощником...

С Алексеем Михайловичем я чувствовал себя наиболее просто. Вот и сейчас, увидев меня, он торопливо отложил в сторону одно из контрольных приспособлений и направился в мою сторону.

Мы пошли к бочке покурить.

– Ты что такой...
– старик пытливо взглянул на меня и помедлил, подыскивая нужное слово, - сумрачный? Уж не на фронтах ли чего?

– На фронтах, Алексей Михайлович, все в порядке и будет теперь всегда в порядке... Понимаешь, я о себе вот думаю. Кажется мне, что я не тем, чем надо, занимаюсь.

– Это как же не тем, чем надо?
– удивился Коробков.

– Женщине на моем месте надо работать, а не строевому офицеру.

– А-а-а! Кто про что, а ты...
– Коробков тихонько засмеялся.
– На своем ты месте и лучше искать нечего, раз врачи на фронт не пускают. И при оружии, с которым воевал, состоишь, и народу нашему пришелся...