– Пока только направили установки, а так ждем разрешения...

Вообще-то я в принципе тоже был за то, чтобы не разрушать понапрасну старинный польский город.

– Никакого разрешения не будет!
– полковник снял папаху и обтер лоб. Он обернулся к Кузьменко: - Дайте указание своему полку - без особой команды по Кракову не стрелять, - уже более спокойным тоном добавил он.
– Сохраним этот красивый город. Тем более что не позднее чем завтра он все равно будет взят.

Кузьменко откозырнул.

– Но по подступам-то можно?
– не удержался я.
– Там же фашисты засели!

– Можно, и только как исключение, этой батарее! А вы персонально отвечаете, чтоб ни один снаряд не попал по городу.

Не стрелять так не стрелять!

– Устроились с ночлегом, старшина?
– теперь только и осталось, что заниматься хозяйственными вопросами.

Стройный и подтянутый, всегда чисто выбритый, гвардии старшина Кобзев почтительно кивнул:

– Все в порядке, товарищ комбат.
– Он повел меня в дом, где разместились расчеты.

– Кухня была?

– Была. И с кухни покушали, и так кое-что, - блеснул золотым зубом старшина.
– Сами знаете, что с едой сейчас не проблема.

Стоило только посмотреть на сытые довольные лица батарейцев, чтобы вполне согласиться со старшиной.

– Много офицеров из штаба приехало. Помпотех, доктор, начхим и с ними еще...

– Ну, организуй питание.

Кобзев только улыбнулся. Он подвел меня к следующему дому.

– Здесь все наши. Оба дома по соседству. Пожалуй, хватит и одного поста.

– Из двух человек в смену.

– Есть...

И не такое уж большое подразделение батарея, а и в ней много людей, не связанных непосредственно со стрельбой. Это и старшина, и санинструктор, химинструктор, внештатные ординарцы, сапожник и другие лица. Все они, как правило, держатся и располагаются всегда вместе. И сейчас эта бригада не спеша устраивалась на ночлег.

Здесь же находились и прибывшие из штаба офицеры.

– А это что за божьи старушки?
– в углу комнаты, где шли приготовления к ужину, сидели четыре женщины, закутанные в платки и черные одеяния.

– Были тут, когда мы пришли, - Кобзев озадаченно развел руками.
– Сидят себе да бормочут: "Матка боска, Иезус Мария" да еще что-то. Выпроводить их в другую комнату?

– Пусть себе сидят, а то еще шум поднимут. Начнем спать ложиться - они живо смотаются... Пятая батарея, не знаешь, далеко встала?

– Вот за теми домами.

– Пойду-ка позвоню Комарову, как у него дела... Ужин проходил шумно и весело. Консервы и мясная лапша быстро уничтожались.

– Что же мы старушкам этим ничего не предложим? Может, они голодные?.. Ильчибаев!

Румяный, черноглазый башкир Степан Ильчибаев взял котелок с лапшой, обложенной сверху большими кусками свинины, и стал совать его в руки одной из женщин. Женщина, не поднимая головы, оттолкнула котелок.

– Ильчибаев, ты что им свинину суешь. Это вам теперь, башкирам, все равно, что конина, что свинина. А им, может быть, нельзя!
– громогласно подсказал Кобзев.
– У них и зубов-то, наверное, нет. Предложи что-нибудь другое.

Ильчибаев отошел обратно к столу.

– Дзинькуем, панове!
– Женщина выпрямилась и улыбнулась.

Все сидящие за столом изумленно уставились на красавицу польку, прятавшуюся под старушечьим одеянием.

– И зубки у нее такие, что в любой момент какого хошь мужика загрызут! восхищенно забормотал за моей спиной старшина Кобзев.
– Ишь какие ровные да белые!

Подняли головы и остальные три старушки. Две совсем молодые, четвертая чуть постарше. Она, очевидно, была матерью девушек.

Объяснив, что скоро вернутся, женщины, неловко передвигаясь в своих широченных нескладных нарядах, удалились.

И всполошились же все наши:

– Куда же они?

– Хоть бы поели чего!

– Вернутся ли?..

Неожиданное появление женщин так всех поразило, что уже было не до еды.

Начхим полка гвардии старший лейтенант Сауков, высокий, очень подвижный брюнет в очках, поспешно извлек из кармана расческу с поломанными зубьями и осколок зеркала и начал тщательно причесываться. Помпотех, озабоченно повозив ладонью по подбородку, подошел к Ильчибаеву и повлек его за собой в соседнюю комнату.