Глупая, глупая, глупая!

Никто ведь даже не знает, где мы. Хотя есть маленькая надежда, что Алек и правда не будет терять времени и направится прямо сюда. Закусываю губу до боли, заставляя отвлечься от гнусных мыслей дальнейшего исхода событий, когда внезапно замечаю, что лицо Елая всё более разглаживается. Его затягивает забвение, но этого будет означать только одно.

— Ты отправил меня сторожить дверь, — я хотела начать с чего-то более лёгкого, чтобы разговорить его, но кроме гнева не могу ни на чём сосредоточиться. Я так зла на него, что он отослал меня и подставил одного себя под удар… — Ты знал, что Виктор здесь, и всё равно заставил уйти. Это был невероятно подлый поступок!

Глаза Елая закрыты, однако на губах промелькивает слабая-слабая ухмылка, когда он глухо усмехается.

— Это был эгоистичный поступок, — поправляет он, лениво растягивая слова, словно находится под кайфом. — Прости, но я мечтал врезать ему, а ты бы наверняка забрала все лавры себе.

Мне хочется закатить глаза, но слишком лень это делать, поднимая тяжёлые веки.

— Врезал?

Снова усмешка, даже голос Елая оживляется, когда он воодушевлённо заявляет:

— Ооо, да! И не один раз! Правда, единственный способ был — это напороться на пулю.

Так вот как он получил ранение. Не выдержав, я прикрываю глаза, грубо ругаясь про себя. С другой стороны, я понимаю его: мне самой доставило странное удовольствие наблюдать, его рассеченную губу, скулу и бровь. Елай однозначно хорошо постарался, не смотря на то, чего ему это стоило.

— Как ты понял, что он здесь? — продолжаю разбалтывать его.

— Я слышал, о чём переговаривались остальные. Никто его не видел: ни его, ни его личной охраны, а когда он с нами заговорил, понял, что он нас ждал и приготовил небольшую месть за то, что мы смогли к нему подобраться. Был бы он в другом месте, вряд ли бы стал тратить на это представление время, а думал, как ему пробраться к выходу. А так… — Елай умолкает, сдавленно выдыхая и хрипло вдыхая. Сглатывает и вновь чутка поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. — Мы действительно застали его врасплох, а единственный вариант выбраться незамеченным был — вывести нас из игры. И он бы это сделал, если бы его не сгубила любовь к эффектным зрелищам. Сначала раздавить нас морально, потом — физически. Если бы мы задержались там подольше, уверен, нам бы точно всадили по несколько пуль, чтобы спокойненько выйти отсюда, забрав нас с собой.

Боги…

Как чей-то мозг может быть таким сообразительным? Он ещё и успел придумать сообщение Алеку, а тот в свою очередь понять его.

Мне никогда не достичь подобного мышления.

— Значит скажем спасибо его гордыни, — говорю, пытаясь звучать оптимистично. — Именно она его и убила.

И снова глаза Елая приоткрываются, но на сей раз даже в них не наблюдается никаких эмоций. Пустой, усталый взгляд, который он бросает через моё плечо.

— Уже точно мёртв, — отзывается Елай, взирая на экран за моей спиной.

Сама я очень рада, что этот вид находится не перед моими глазами.

— Бум, — внезапно бормочет он еле слышно.

Его веки полностью закрыты, ресницы лежат на коже, совсем не колышась, а его дыхание становится слишком тихим и равномерным. Это сильно беспокоит меня, но пока запрещаю себе начинать паниковать.

— Что? — собрав мысли в кучу, переспрашиваю я, продолжая внимательно следить за его лицом — бледным и влажным от пота.

Молчание.

— Елай?

Молчание.

— Елай, — надавливаю я, неожиданно громко для себя, и пробую переместить руку, чтобы растормошить его. С трудом, но я ещё двигаюсь.

— Елай не засыпай, — командую я, удивляясь резкости своего голоса, и толкаю его несколько раз в плечо. В ответ он неохотно мычит, словно я отрываю его от сладкого сна.

Вот только это не сон вовсе.

— Елай, что бум? — вновь переспрашиваю его, заставляя его мыслительные процессы откликнуться.

И это работает, хотя его усмешка звучит слишком вяло.

— Бум, — повторяет он, словно пробует это слово на вкус, чтобы вспомнить, о чём идёт речь. — Пароль, чтобы активировать уничтожение. Я подумал, что это будет забавно.

— Вообще-то, не очень, — мрачно отзываюсь я, специально пытаясь спровоцировать его, но ничего в ответ не происходит.

Елай молчит, и уже несколько толчков в плечо не дают никакого результата. Он преднамеренно передал мне пароль, и я понимаю, что это всё.

Елай окончательно проваливается в бессознание.

Ровно три секунды — вот, насколько я впадаю не то в панику, не то в глубочайшее отчаяние.

Ровно три секунды и до моего окочинелого разума доходит, что слышу удары не беспокойного сердцебиение, а ботинков, приближающихся к нам.

Слава небесная…

На секунду я по-настоящему расслабляюсь, даже не допуская сомнения, что это бегут сюда солдаты. Я очень сильно рассчитываю увидеть Алека, но…

Нет.

Хотя это определённо плюс, я почти вся зажигаюсь энтузиазмом, если лёгкий жар действительно можно под это списать, когда вижу на пороге комнаты Марко.

— Чик-чик, — выдыхает он, и…

Чёрт. Одного его взгляда и надломленного голоса хватает, чтобы понять, насколько дерьмово я выгляжу.

Марко замер, горящие глаза широко открыты в сокрушении, его кадык движется вверх-вниз, прежде чем он произносит.