Елай и не думает обижаться.

— Яблоко от яблони, как говорится, — ухмыляется он.

На этот раз Алек успевает фыркнуть:

— По тебе прямо-таки видно, как это “претит” тебе.

Я не успеваю прокомментировать, Марко вставляет своё мнение быстрее.

— И вот с ним мы собираемся работать?

Алек вскидывает указательный палец вверх, подмечая точность сказанного, а я лишь вздыхаю, прикрывая рукой глаза. Это никогда не закончится.

— В чём, собственно, проблема? — Если бы не вчерашний вечер, я бы впервые узнала, что иногда Елай сбрасывает с себя наигранный образ, как сейчас. Кажется, ему надоело отмахиваться от обвинений. — Найдите себе другого осведомителя, который знает Базу вдоль и поперёк, хорошо знает Виктора и владеет массой информации. Возможно, вам даже повезёт найти ещё плюсом того, кто вербовал людей несколько лет, чтобы они, не догадываясь об этом, работали на него. Ох, и, да, — серьёзность его голоса мгновенно преобразовывается в язвительность, — которому вы сто процентов будете доверять.

На Елая направлены сразу несколько внимательных взглядов, но никто ничего не отвечает. Алек стоит практически за моей спиной, и я не вижу его выражение лица, но что-то мне подсказывает, что оно зеркалит выражению, застывшего на лице его друга, — ему до ужаса ненавистно, что парень прав.

— Я согласен с Леной, — неожиданно подаёт голос Никола, остававшийся последние минут десять безучастным и смотревшим в одну точку над камином, напротив которого сидит. Он глядит сначала на меня и Елая, затем на брата и мельком на Алека, пытаясь показать, что говорит это нам всем. — Идея действительно довольно необычная, но интересная. И далеко не проигрышная, — заявляет он, привлекая всеобщее внимание. В том числе и моё, хотя я больше удивлена, что он не принял сторону своих друзей. — Даже если Виктор и будет предполагать нападение, он будет его ждать со стороны своих людей, но точно не от родственника. Усиление охраны — это единственное, что нам грозит.

Я удивлена, но это не сравнится с тем, как на него смотрит Марко, стоящий от него в двух шагах и опирающийся локтём об выступ на камине. Кажется, он и подумать не мог о таком. Тем более, что озвучит всё это его брат. Возможно, назрел бы ещё один конфликт, если бы слова Николы не имели такого смысла.

Однако конфликту всё равно «быть», есть всё же один человек, который всегда сумеет найти, чем возразить.

— Всё было бы действительно так радужно, если бы не одно «но», — говорит Алек, в голосе которого так и слышится едва ли не превосходство, что никто, кроме него, не понимает следующего: — Это его внук, и я готов поставить голову на отсечение, что его охраняют не меньше, чем его самого. А ещё я уверен, что у каждого из нас выделено особое место на доске с фотографиями «разыскиваются». Нам даже не удастся подойти к нему на расстояние километра.

Елай как-то странно посмеивается, но с отчётливо проступающим высокомерием.

— Ну хотя бы отпадает вопрос здоровяка, почему именно со мной приходится работать, — нагло заявляет он, и теперь все взгляды снова прикованы к нему.

На сей раз даже Несс перестаёт рассматривать узор на ковре, которая явно выказывала неодобрение любой затеи, что мы собирались придумать, чтобы обратить на него внимание. Елай же специально выдерживает паузу, растягивая удовольствие, наслаждаясь собственным превосходством. Это маленькая месть Алеку, но ощущаем её все мы.

— Ведь из вас всех только я знаю, что его внук всячески сторониться дела его семьи, предпочитая прожигать всё возможное время в клубах, умудряясь отделаться от охраны, что приставил к нему его любимый дедушка, — самодовольно заявляет Елай, хотя его интонация голоса не так идеальна, как он думает.

В ней так явственно проскакивает ненависть, что её не услышит разве что только глухой. Он так яро ненавидит Виктора, что это чувство могло растопить весь снег на несколько километров вокруг, будь оно материально. А по тому, что это слишком редко можно уследить за ним, понимаю, с чем это связано. Виктор не бессердечный: он возможно даже любит внука, и вообще свою семью, когда с нами без зазрения совести может обходиться как с вещами.

— И позвольте разочаровать заранее всех самых «умных», кто уже подготовил ещё одну порцию возражений: я прекрасно знаю, по каким дням он бывает в определённых клубах.

Разочарованные и правда есть: Марко переглядывается с Алеком, от которого буквально сразу начинает исходить напряжение. Он не может признать провал. Не может при всех поменять своё мнение, но при этом ему и нечем возразить, как и Марко, просто он не так твердолоб, как Алек, поэтому берёт всё на себя.

— Допустим, такой вариант был бы неплох, — растягивает Марко слова явно с неохотной интонацией, — но я не услышал из твоих уст ни одного весомого довода, почему тебе можно доверять, кроме как ничтожной попытки надавить на чувство жалости, что тебе так тяжело завоёвывать доверие.

Елай закатывает глаза, игнорируя последнее предложение.

— Серьёзно, неужели, вы думаете, будь я на стороне Виктора, упустил бы возможность сдать ему Лену, когда нашёл её первый раз в лесу? Какой бы был смысл «завоёвывать» ваше доверие? — парирует голубоглазый, кривясь, когда перефразирует Марко. — Вы ему не нужны, ему нужна особенная Альфа и Омега, способный её оплодотворить, — прямо таки рубит он, уже не заботясь подбирать слова. — И обоих я мог ему предоставить неделю назад, а не рисковать своей задницей, чтобы помочь им выбраться, когда они безраздумно вляпались в неприятности. Разве, это было бы всё мне выгодно, будь я на его стороне?

Елай даже толком не договаривает, когда Алек уцепляется за его слова.

— У нас нет сомнений, что ты против Виктора, — заявляет он настолько уверенно, что я тут же на него оборачиваюсь, пытаясь осознать, говорит ли он искренне. Я сама уже ничего не понимаю, запутавшись окончательно. Разве не обратное Алек пытался доказать всё это время? Но… оказывается нет. — Напротив, мы уже прекрасно убеждены, что ты больше всех нас хочешь покончить с Виктором. Не с Орденом, — добавляет он многозначительно, — как мы все, а именно с ним. Поэтому назревает вопрос: “а где, собственно, гарантии, что ты в любой момент не начнёшь вести свою игру, забыв о всех договоренностях и подставив всех нас, если вдруг придётся выбирать между уничтожением Ордена и Виктора”?