— Вето, — произносит он чётко и членороздельно, про его пугающий серьёзный вид вообще молчу, но удивления всё равно скрыть не получается.

— Кто ты и что сделал с Алеком?

Я нарочно пытаюсь вложить в голос максимум мягкости, но на него она не действует как раньше.

Даже и тени улыбки нет.

Отсутствует желание зацепиться за слова или изречь что-то подставит этому. Он усилено потирает лицо руками, а когда опускает их на меня смотрит незнакомый, новый взгляд.

— Я не прошу прощения за то, что до тебя добрался Орден, Лена. Не то чтобы это ничего не значило, и я не думал миллион раз, как опустил очевидные вещи. Я прошу прощения, что заставил своим поведением тебя сбежать от меня, даже не подумав ни разу, как приходится совсем этим тебе, после…

Он обрывает слова вдохом, словно теперь ему требуется набраться мужества, а я точно зависаю, вспоминая тот день. Вернее, ночь, и что тогда мы оба думали, что проклятие есть.

— Одного сдержанного обещания, что буду рядом несмотря ни на что, с моей стороны было мало. Я должен был нести ответственность за случившееся, не меньше тебя. А не вести себя, как обиженный мальчишка, которого…

Алек снова не договаривает, его взгляд блуждает по воздуху, показывая, насколько ему… стыдно?

Я несколько секунд пытаюсь определить, правильно ли все поняла, но, когда с моих уст вырывается тихое и поражённое «Алек», он зажмуривается и ударяется головой об стену.

— Я такой идиот, Лена…

Я не позволяю ему договорить, кладя ладони на его лицо и проворачивая его к себе, чтобы похоронить все слова поцелуем. Алеку требуется одно мгновение справится с ошеломлением и эффектом неожиданности, прежде чем он перехватывает инициативу на себя. Он издаёт звук, похожий на приятное удивление.

— Вообще-то, это мой метод, принцесса, — усмехаясь, бормочет он.

Отстраняясь, я дарю Алеку обворожительно хитрую улыбку.

— И я у тебя его нагло буду воровать, пока ты не заткнешься и не перестанешь казнить себя.

Алек выгибает бровь, на секунду он выглядит соблазнённым, смотря на меня из-под ресниц томным взглядом, в котором тлеет желание.

— И ты серьёзно думаешь, что я выберу заткнуться, после такой угрозы? — мотнув головой Алек слегка улыбается, и я вижу ту самую пленительную кривую ухмылку на его губах, от которой внутри меня всё трепещет и переворачивается. — Обещаю, что отныне только и буду, что вести себя плохо, — шепчет он, приближаясь к моим губам, прежде чем перехватить их в поцелуи.

Я не могу сдержать улыбки, ощущая ответную в ямочках на щеках, когда кладу ладони на его лицо. Вот это уже точно мой Алек, и в первые за всё это время я чувствую, что по-настоящему вернулась домой.

— Значит теперь балом правит София? — спрашиваю я, глядя в окно.

Постепенно наш разговор перетёк в серьёзный. Я заставила себя собраться и без укрытий рассказать Алеку всё, что произошло от начала моей злосчастной пробежки до момента, когда видела Виктора в последний раз. Было сложно говорить о том, какие у него на меня имелись планы. Особенно сложно было подбирать правильные, более корректные слова, так как напряжённая челюсть Алека подсказывала мне, что не смотря на всю его сверхъестественность, он может переломать себе все зубы, насколько он стискивал их, чтобы оставаться уравновешенным. Но он справился, даже ни разу не попытавшись сломать пол, что находился под его сжатым кулаком, хотя несколько раз он всё-таки был под угрозой, пока я не перехвалила руку Алека и не положила её на свои колени.

Когда мы коснулись темы проклятия, разговор сам собой пришёл к тому, откуда о нём узнал Алек. Он рассказал, что происходило в Долине и как все пришли к пониманию, что я оказалась в руках Ордена. Потом дошло до того, чем нам может грозить это раскрытие, и Алек признался, что скоро ему придётся так и так поговорить с Софией. Мне не понравилось его новое положение, но пока не спешу делать выводы и накручивать себя раньше времени. В конце концов, я убеждена, что Алек был уверен на все сто процентов в своём решении.

Или просто хочу верить в это.

Он глубоко вздыхает, и от этого мои волосы на макушке под его подбородком колышутся, посылая приятное покалывание по телу.

— Не то чтобы правит, но пока нам выгодно, чтобы она продолжала так думать, — отвечает он, ни на секунду не прекращая проводить указательным пальцем по коже на тыльной стороне моей ладони. Мы так и остались сидеть на полу, он оперся на стену спиной, а я умудрилась втиснуться почти целиком в его объятия, сев полу боком и положив голову ему на грудь. Наверное, только из-за этого я смогла не поддаться страхам, концентрируясь на обратном — ощущении защиты и неприкосновенной надёжности.

— Она знала, Алек, — констатирую я мрачным голосом, его пропитывает отвращение и злость, делая едким и колким.

Я понимаю, что он уж точно не несёт ответственности за её ложь. Но эта женщина меньшего призрения не заслуживает. Если Виктор рассказывал чистую правду, то София, по сути, ничем не отличалась от него — очередной «фанатик», который за свою правду готов пойти на убийство ни одного, и даже не десятка своих же людей. И это не ради их защиты, а из-за каких-то выдуманных принципов, которыми они решили жить неизвестно сколько лет назад.