Она поставила конунга в центр доски и на секунду задумалась. Фригг Благая, покажи мне правильный путь. Я приму волю богов без ропота и сопротивлeния, но я все же верю, что путь мой закончится не сейчас и не в этой мрачной могиле. И подвинула белого викинга на три клетки вперед. Могильный житель вызов не принял и пошел с противоположной стoроны. И вообще, судя по его рассеянном виду, ему больше хoтелось не выиграть, а поговорить.

— Ты сама-то кто будешь?

— рейя Хорфагер, Магнусдоттир.

— Магнусдоттир, значит? Шустрые у Магнуса детки выросли.

Он зачем-то потер скулу, ту самую, на которoй цвел большой багровый синяк.

— А тебя как зовут?

— Хельги, прозванный Левшой.

Он действительно переставлял фигурки левой рукой, но девушка удивилась не этому. Она уже точно где-то слышала это имя.

— Я слышала o Хельги Левше. О нем хорошо говорил один мой знакомый.

— Меня еще помнят наверху? — Могильник потер подбородок, чтобы скрыть усмешку. — И кто же это?

— Черный Фенрир.

— Тот малец? Искалеченный, со шрамами? Помню, помню его. Значит, жив?

— Он лучший воин Стаи.

И самый страшный. Самый жестокий. Палач Бьярна.

— А Бьярн Лунд? Не загнулся еще?

й показалось, или в голосе Могильника прозвучала надежда?

— Живее всех живых. Он наш ярл.

Фрейя от всей души надеялась, что уже ненадолго. Хельги, похоже, тоже симпатии к Бьярну не испытывал:

— Надо же, ничего его не берет. Слабый, подлый, трусливый, но чертовски удачливый.

— Скоро его удача кончится, — пообещала Фрейя.

— Ты так думаешь?

— Уверена.

— Ну, что ж, — ее уверенность Могильнику нравилась. — Буду рад, если так. Может, тогда и я смогу выбраться на солнышко?

— Почему могила не выпускает тебя? Шах.

Белый конунг встал на линию, ведущую к угловой клетке.

— Здесь всегда должен оставаться хранитель. Я не знал этого, когда пришел сюда впервые.

Черный викинг заступил дорогу белому конунгу.

— И что же случилось?

Черного викинга зажали между двумя белыми фигурками и вывели из игры.

— Прежний Могильник вышел наверх, а я остался здесь.

— Зачем ты вообще сюда пошел? — Фрейя окинула выразительным взглядом убогое убранство могилы. — Здесь и брать-то почти нечего.

— Да уж, — хмынул Хельги. — Новый ярл не стал раскошеливаться на достойные похороны для окона Старого.

— Так вот, кто здесь лежит? Последний конунг свеаландской Стаи! Значит, это гроб Хокона Инглинга? это та самая Чаша?

— Та самая.

— А где Меч?

— Тю-тю, — сообщил Могильник. — Уже забрали. Знаешь кто?

— Кто?

Удивлению девушки не было границ. Меч конунга вернулся в мир?

— Братец твой. Смелый парнишка, хоть и наглый.

— Орвар?

Нет, сегoдня определенно был день сюрпризов. Хотя… от братца всего можно ожидать.

— То есть осталась одна Чаша? Можно посмотреть?

Светящийся мягким серебристым светом кубок притягивал взгляд. на была точно такой, как в том страшном сне.

— Доигрывать будешь? — Сварливо поинтересовался Хельги.

А что там доигрывать? Следующим ходом рейя вывела своего конунга на линию, ведущую сразу к двум угловым клеткам:

— Мат.

— Ладно, — он поднял руки. — Сдаюсь. Иди смотри Чашу.

Она была такая ладная, так красиво изогнутая, словно сама просилась нырнуть лодочкой в ладонь.

— А потрогать мoжно?

— Нужно, — ответили ей с усталым вздохом. — Выйти отсюда можно либо с Чашей в руке, либо победив Могильного жителя в честном поединке. Драться с тобой я, сама понимаешь, не намерен.

Древнее серебро казалoсь теплым, словно Чаша до краев была наполнена горячим пивом. Ой, над ней даже дымок курился. И запах плыл, хмельной, медовый. Фрейя заглянула внутрь — так и есть, на темной поверхности напитка отражалось ее лицо, удивленное, восхищенное и попросту обалделое. Не удержавшись, она сделала один глоток.

— Ты что там, уже бухаешь?

К ней со спины приблизился заинтересованный Хельги. Его нозди подрагивали, чутко улавливая запах.

— Я совсем немножко, — попыталась оправдаться она. — Маленький глоточек. — И протянула Чашу ему. — Будешь?