До сих пор не понимаю, почему Тавель не среагировал. Он потом говорил, что от неожиданности, вот только этого просто не могло быть. Для таких, как он — все на свете ожидаемо. Абсолютно все. И ко всему они готовы. Всегда. Так уж учат у них в клане. Но факт остается фактом — мою плюху он пропустил. И, боги, какое у него после этого стало лицо… А до меня наконец дошло, что и зачем он пытался сделать. Конечно! Мне же просто хотели помочь прийти в себя.

Идиотка! Черт, ну какая же я идиотка…

И как теперь быть? Что делать? Ведь сделать хоть что-то было необходимо, причем быстро. Ну, я и сделала — сказала ему: «Спасибо», хорошо хоть без реверанса, развернулась и пошла в лагерь. Просто ничего дурнее мне в голову не пришло.

Да что ж за карма у меня такая? Ведь не дура же, в самом деле, а веду себя иногда хуже, чем та блондинка из анекдота. Прямо хоть иди обратно и извиняйся, честное слово. Вот только делать этого категорически не хотелось — щека горела и было банально больно. Никто и никогда еще не бил меня по лицу, пусть даже с исключительно благими намерениями. Нет, ну что за варварство, в самом деле? И от кого? От перемороженного и равнодушного дана! Так что какая-то часть меня упорно вопила, мол, получил он заслуженно, и я предпочла с ней согласиться. Пока. А там видно будет.

В лагере к тому времени убрали, от зверя и воспоминаний не осталось. Впрочем, в нынешнем состоянии такая мелочь, как труп кошки мало меня трогала. Намечались проблемы посерьезнее. Разбор полетов на тему «кто виноват» даны провести тоже успели. Разумеется, крайне спокойно, быстро и деловито. Выяснилось, кстати, что точно такую «скорую помощь» по морде получил и Ассиль. От Вессаэля. Для него сегодняшнее представление тоже оказалось боевым крещением: все, убитое им раньше было на расстоянии выстрела из лука. То есть у них это вроде как нормально, в случае чего лупить по роже? Нелюди! Но следовало из этого только одно — извиняться мне все-таки придется, ничего не поделаешь.

Я побрела обратно к ручью, но дойти просто не успела. На поляне стремительно появился все еще чуть перекошенный Тавель, и направился прямо ко мне:

— Прости, я не ожидал.

— Ээ… я тоже… не ожидала.

Он молча кивнул, развернулся и унесся обратно. До того, как я успела раскрыть рот еще раз.

Поговорили, ммать! Ну и кто, кого и за что тут извинил, а? Нет, чтобы понять этих чертовых данов моих мозгов явно не хватит.

Позавтракали после всех передряг, как ни странно, с аппетитом. Остатками вчерашней ну о-очень большой птички. Потом лагерь свернули, все следы нашего пребывания здесь тщательно затерли и, не теряя ни минуты, тронулись в путь. Деревья и кусты давно уже мелькали мимо, а я все еще не могла разобраться в собственных мыслях. И вот теперь, глядя в спину Ассиля, оказавшегося сегодня впереди, пыталась хоть что-то для себя решить.

Реакция Тавеля на мою выходку просто поражала. Никак не ждала я извинений от высокомерного стального, перед которым по большому счету сама была виновата. Но еще меньше следовало ожидать от него потрясения, которое он столь красочно сегодня продемонстрировал. Не подходило оно ему. Категорически. Я это просто знала и все. Задницей чуяла.

Да что ж такое? Что и как я делала с этими данами? Они же все выбиты из колеи и ведут себя ненормально. Совершенно нетипично для них.

Ну не должен пугаться Ассиль, пусть и не за себя. Не пугливый он, совсем не пугливый. И Суинни не должен хихикать над моими убогими шуточками, ведь это верх невоспитанности у них. И Тавель не может растеряться, он небось еще при динозаврах избавился от подобных привычек. И уж тем более не должен срываться и орать Вессаэль. На второй тысяче лет жизни до такой степени уже ничего не трогает — он сам сказал.

И тем не менее…

Я шла и размышляла над этим, постепенно все глубже впадая в уныние. Нет, это точно из-за меня, без вариантов. Ситуация у нас сейчас хоть и сложная, но не критическая. Не до такой степени, чтобы впадать в панику и делать странное. Как и сказал Тавель, ничего страшного пока не происходит. Кроме меня. Я и есть тот фактор, который выносит им мозги. Это, наверное, моя магия проснулась, мой дар — внушение. Мне же всегда хотелось нормальной, человеческой реакции на себя, а не того запредельного эмоционального холода, которым от них тянуло, Вот и результат, я их просто ломаю под себя, внушаю что-то совершенно несвойственное. И что будет, когда они догадаются? Ведь не догадаться не могут, здесь лишь вопрос времени. Нет уж, лучше пойти и самой во всем признаться Вессаэлю. Правильно, на первом же привале. Только придумать бы, как подипломатичнее преподнести ему информацию, чтобы не бросили монстра прямо здесь, а доставили обратно домой. Нет, ну кого я обманываю? Какая, к черту, с ним может быть дипломатия? Все равно любые мысли прочтет еще до того, как я их додумаю…

Привал объявили скоро, много раньше, чем я ожидала. И дело было не в усталости, просто местность вокруг изменилась, да так неуловимо, что я этого не заметила за размышлениями. Лес стал мельче и суше, все больше попадалось сосен, появились ели, которых раньше и в помине не было. Изменился и рельеф — начался ощутимый подъем, впереди замаячила какая-то возвышенность. Тавель решил сделать небольшую разведку, прежде чем соваться в неизвестность. Ну а остальные, пользуясь случаем, отдыхали, готовили обед, подстреленный на этот раз Суинни, и разговаривали. Точнее, разговаривали — это мы с Вессаэлем.

Я отозвала его в сторону, едва все остановились, и запланировано принялась каяться, сбиваясь от собственной «дипломатичности». Выслушать-то он меня выслушал, но вот ответил совершенно неожиданно:

— Ну понял, внушение, и что?

— Но это же, наверное, магия во мне просыпается? Эта… как ее… сила.

— Странно, если б не просыпалась. Ты и представить не можешь, какой удар мы все получили от рикошета. После такого проснется даже то, чего не было. А у тебя сила и так была. Я говорил.