– Можешь не волноваться, мы решили оставить некроманта. Разумеется, при условии, что он окажет содействие и поможет тебе попасть на родину.

– Я и не волновалась.

Волновалась, конечно, но это не являлось первостепенной причиной моих волнений. Что-то мне сильно кажется, что будь это в их силах — упокоить призрака, — они бы его даже из моей усыпальницы не выпустили. Но я лучше помолчу. По этому поводу молчок.

– Ну а ты явился для того, чтобы мне сообщить благую весть?
– я ведь совсем молчать не обещала, оттого и язвительно фыркнула.

– За дверью ждёт поднос с овощным супом и фруктами.
– от услышанного я поднялась вся, быстро выбравшись из постели.

– Не поняла? А в честь чего это мне отдельный стол и забота?

– После того звукового представления, что ты устроила, я еле отговорил дядю поить тебя хмелем.

Не поняла вторую половину его слов. Зато поняла первую.

– Грешный суслик… Это, что, было настолько громко?
– не знаю, как спросила это, не провалившись под землю.

– Айрис всех подробностей не слышал, конечно, а вот мы…

– Не продолжай! Не говори больше, пожалуйста!
– даже в груди что-то скрипнуло от возмущения и стыда.

– Хорошо. Получается, ты в академию сбежала от Айриса и Миллиуса?

Что происходит? Это проверка какая-то? Дело ведь даже не в резкой смене темы, а в… да в Нике дело. Разве это нормально: кричать, что я нежить, некромант, грозиться меня упокоить и натравить на меня каких-то там Теней, а тем же днём интересоваться причинами моей тяги к знаниям? Ещё и всё это с какой-то странной улыбочкой… Дух, конечно, захватывает, но вот бабочек в животе не наблюдается. Сдаётся мне в моём животе больше вообще ничего наблюдаться не будет. Во всяком случае надолго оно там не задержится.

Кажется, бабочки тоже того... отошли в мир иной.

– Получается.
– пожав плечами, я кивнула в сторону двери, предложив: - Мы не могли бы поговорить завтра?

Грешный суслик, я и подумать не могла, что после излияния души местной сантехнике, Ник воспылает ко мне столь откровенным интересом. Это вообще за гранью моего понимания.

– Уверена?

– Угу.
– кивнула, отведя взгляд в сторону.

– Хорошо.

Ушёл. Даже через дверь. Не уверена, что это плохой признак. Или, наоборот, хороший?

Почему я вообще об этом думаю?

На вторую попытку поесть, я так и не решилась. Даже не стала проверять, наврал ли Ник о подносе за моей дверью. Если не соврал, почему тогда не прихватил с собой? А если врал, то зачем?

И ещё! Зачем я его только прогоняла, не понятно. Сна ни в одном глазу. Совершенно. Я уже какие только позы для сна не использовала, всё без толку. Даже попробовала, по совету подруги, постоять в планке. Нинка утверждала, что перед сном, если планку подержишь, то засыпается после неё отличненько. И была правда. Ведь действовало. Проверенный был метод. Аж дважды мне помогал быстро уснуть.

...но сегодня всё шло через одно небезызвестное место. Даже планка. Ни дрожи рук, ни напряжения мышц, я словно какое-то гибкое дерево, что согнули и зафиксировали. А разогнуть забыли!

– Знаешь, почему ему так плохо было после твоей смерти?

– Кто здесь?!
– разогнулась. Ещё как — рухнула на пол, лицом вниз, взвыв больше от обиды, чем от боли.

– Потому что он тебя и укокошил. Откат был, за убийство истинной. Видимо, восстала ты вовремя. Помер бы племянничек. Боги такого не прощают...

– Ты что здесь делаешь?
– туго соображая, я смотрела на зыбкий силуэт некроманта, что лениво прохаживался по комнате, заглядывая во все углы и за шторы, с самым невозмутимым видом.

– Представляешь, когда Миллиус спит, контроль слабеет. Ну что, поговорим, убогая?

Глава 17

Ну вот, а он мне только начал нравится. Ну как нравится, так, не вызывать во мне непреодолимого желания его мутузить и мутузить, мутузить и мутузить. А сейчас это желание вновь возвращается и крепнет.

– Ты почему злой такой, а? У тебя мама, папа и братья были. А ты вырос мерзопакостью. Обзываешься. Девушек, беззащитных, под удар подставляешь. Интриги плетёшь.

– Это ты-то беззащитная?

– Это я-то!
– уверенно заявила я, поднимаясь на ноги.
– Что ты там говорил о Нике и моём убийстве?

– А что я говорил?
– силуэт некроманта дрогнул, он вновь принялся ходить по комнате, на этот раз заложив руки за спину.
– Смотреть нужно глубже. Это факты на поверхности, а суть в глубине.