Со всех сторон на них глядели башенки многочисленных дворцов – сколько же их тут? Но один выделялся среди всех – он был построен на холме, и даже отсюда слепил глаза золотом на куполах над многочисленными башнями. Он был огромен, и за счёт белого цвета камня словно парил в облаках.

Теперь вдоль главной дороги к королевскому дворцу, они увидели и жителей Бонвиании. В дорогих парчовых кафтанах и тюрбанах, украшенными жемчугами и самоцветами, они приветствовали Маркуса и его воинов, как гостей.

Девушки, как и требовал Маркус, стояли вдоль дороги и бросали перед ними лепестки цветов. Вдоль мостовой были выставления столы с изысканными яствами и винами. Горячими и холодными, прямо со льдом, напитками. Но Маркус приказал двигаться без остановки. Ничего не есть и не пить. Еда может быть отравлена, а в напитки добавлено что-то, что сделает его людей слабыми, как дети.

Маркус не верил в честность старейшин и короля Бонвиании. Те, кто не идут воевать в открытый бой, действуют исподтишка, как все трусы.

Улицы столицы утопали в цветах и зелени. Мостовая была выложена цветной мозаикой. Казалось, дорога накрыта узорчатым, расшитым лучшими мастерицами ковром. Голубые, жёлтые, синие, зелёные каменные чаши фонтанов блестели в свете заходящего светила. Каждый фонтан был не похож на остальные. Девушка с узким кувшином, из которого лилась вода, толстый малыш, прижимающий к себе крупную птицу – вода с шумом выбивалась из её клюва, раненный копьём чудо-зверь, замерший в прыжке – вода, как прозрачная кровь, струилась из его раны. Огромный цветок, по лепесткам которого, как крупные жемчужины, скатывались водяные капли, со звоном падая в плоскую каменную чашу.

Для Маркуса всё это было непозволительной роскошью. Он знал цену каждой капле воды и каждому зелёному растению в засушливом климате. А тут такое расточительство – фонтан почти на каждом перекрёстке.

Тут и там возвышались храмы, украшенные серебром и золотом. Высокие узкие окна отделаны драгоценными камнями, вдоль цветочных дорожек низкие скамейки на изогнутых серебряных ножках.

Воины за его спиной не сдерживались и выражали свои эмоции восхищёнными и алчными возгласами. Один из воинов не смог сдержать алчность и отломал ножку у ближайшей скамьи. Маркус повёл бровью – воина наказали плетьми тут же, у роскошного храма.

Дорога к дворцу была выложена красным ровным камнем с жёлтыми вкраплениями. Диурий, ехавший рядом – его конь на полкорпуса отставал от коня Маркуса, демонстрируя почтение перед Великим – чуть наклонился, рассматривая дорогу.

– Что ты там нашёл? – спросил Маркус. – Или потерял?

– Камень. Впервые вижу такой цвет и форму. Они что, специально вытачивали пятиугольные камни?

– Наверное из местной каменоломни, – пожал плечами Маркус и жестом позвал отправившегося всё-таки за ними старика- переговорщика.

Тот торопливо слез со своего коня и, перебирая тонкими кривыми ногами, подбежал к коню Маркуса. Старик тяжело дышал, его грудь, украшенная большим и, наверное, тяжёлым бонвианским орденом, поднималась и опускалась, как кузнечные меха.

– О Великий, Воин из Воинов, Полководец всех сильных и сильнейший из… – начал старик, но Маркус недовольно стукнул хлыстом по голенищу сапога. – Это не природный камень, а сделанный мастерами Марритана. Красный шпат измельчается и смешивается с золотой стружкой, потом формируется в кирпичики, высушивается…

– С чем смешивается? – перебил потрясённый Диурий. – С золотом?

Старик быстро-быстро закивал, на всякий случай отступая подальше от коней предводителя и его советника.

Маркус и Диурий молча переглянулись.

Когда перед ними возник королевский дворец, по рядам армии прошёлся гул удивлённых возгласов. Маркус переглянулся с Диурием, который тоже, казалось, попал в плен чарующей роскоши. Даже Ворон закаркал, вспорхнул и полетел к дворцу сделать над ним круг. А когда вернулся, эмоционально передавал свои впечатления хриплым карканьем.

Огромный, многоярусный, цвета молочных сливок, дворец переливался и сверкал всеми своими многочисленными широкими окнами, мозаикой, огранкой камней, поражал лепниной и великолепием. А над ним, в воздухе, парил, задевая верхушками деревьев бездонную синеву неба, настоящий сад. Даже отсюда Маркус видел изумрудные кроны и слышал птичьи трели.

Он тряхнул головой, отгоняя видение, но видение не исчезло. Как может сад расти в небе? Пусть даже и над дворцом? Маркус жестом подозвал к себе горожанина.