Но от данного факта ничего не менялось.

— Подумал над моими словами? — заговорил Люмен, как только за дверью прекратилась возня.

Весь вечер. Пытался выпрыгнуть в окно и думал над твоими словами. Что мне еще оставалось?

— Тебе рассказать, сколько мы вчера фуласов положили? Ты бы видел, как оставшиеся бежали потом со всех ног.

Люмен не знал что со мной делать. Вот уверен, если сейчас я начну его высмеивать, то снова получу удар в плечо или по лицу. И мне этот вариант нравился больше всего. Лучше так, чем пустые разговоры с попытками вывести меня на откровенность. Но жалко Киру. Мне показалось, что беловолосый даже не подозревал о Ее поврежденной руке.

Он стоял у окна и долго смотрел вдаль.

Мое тело затекло. Так хотелось размяться, хотя бы вытянуть ноги. Но надеяться на то, что в скором времени освобожусь от веревок глупо.

Я не видел спасения. Только окно или помощь извне. Веревки завязаны слишком туго, с ними не справиться. Даже гвоздь у входа не поможет.

Люмен продолжал говорить про вчерашний вечер. Он в красках расписывал побег фуласов, как много было потерь, в насколько отчаянном положении они сейчас находятся. Я же только скучающе рассматривал потолок. Тот не отличался никакими узорами, забавными выемками или трещинами — обычный, деревянный. Но лучше уж так, чем вникать в суть рассказа.

Что из сказанного было ложью, а что правдой — неизвестно. Он пытался уверить меня, что помощи ждать неоткуда, наглядно показал — ни один из знакомых не собирается покидать его сторону и вступиться за какого-то там Высшего.

Вопрос о местонахождении бумаг повторялся много раз в разных вариациях. Ответное молчание лишь раздражало беловолосого. Выбранные подходы и способы задеть не давали должного результата. Хуже его поцелуя с Кирой ничего не было. Возможно, некоторые слова находили отголоски в груди, но они лишь печалили, не более того.

В какой-то момент беловолосому надоело. Он давно перестал смотреть в окно, нервно мерял комнату шагами, при этом скрывая свое состояние. Хотелось указать ему на допущенные ошибки, что ходить надо медленнее или сесть напротив. Особенно помогает смотреть в глаза и изучать лицо на предмет различной реакции. Люмен исчерпал всевозможные идеи добиться информации мирным путем и попросту ушел.

— Куда? — раздался его раздраженный голос с другой стороны двери.

— К тебе, — ответила Кира.

Я всегда думал, что обладаю какой-то стойкостью. Но всего лишь два слова, и я готов сдаться, лишь бы не находиться здесь, оказаться подальше от Нее, не видеть лишний раз и не осознавать: совершенно не нужен.

Мне казалось, что девушки больше привязываются к мужчинам. Особенно если между ними что-то было. А здесь полная противоположность. Она словно забыла все то время, проведенное вместе. Будто это уже давно прошло и позабыто. Всего-то несколько недель назад мы разошлись в разные стороны.

Неужели притворялась?

Снова что-то натянулось в груди и начало трескаться, рассыпаться, пропадать, черстветь. Лучше боль, хоть какая-нибудь.

Я никогда не думал, что настолько захочу избиения. Осталось всего-то потерпеть до прихода Люмена и спровоцировать. Физические ощущения отвлекут от ненужных чувств.

Беловолосого не понадобилось долго ждать. Он зашел, пропустил Киру и сказал:

— Проси.

Все!

То, что хотело когда-то сломаться внутри — сломалось.

Неужели рассказала? Неужели ты настолько меня ненавидишь, что готова ради него заставить подчиняться, сделаешь безвольной куклой? Кто ты такая и куда дела моего любимого монстра?

Кира сперва испуганно отступила, затем взялась за грудь и открыла рот, хватая им воздух. Она чуть наклонилась вперед и только смотрела на меня в непонимании.

— Ну же, чего ты ждешь? — спросил я.

Люмен так и остался стоять у входной двери, облокотившись о косяк. Его настроение до сих пор было не из лучших, но кому до него вообще есть дело?

Ах, да! Накире.

Она молчала, терпела боль. Мое отвращение — вот источник. Я бы хотел и дальше верить, что Она не изменилась, осталась прежней, той, что когда-то так упрашивала поцеловать, забавно психовала, доверилась мне и во многом слушалась, не задавая лишних вопросов.

— Ну же, — чуть было не перешел я на крик.

— Я не буду, — прошептала Она, покачивая головой.

Ее нижняя губа затряслась. На глазах уже стояли слезы.

— Давай, — подгонял я.

— Нет, — крикнула она сквозь слезы. — Не буду, слышишь. Я обещала.

Два быстрых шага сократили между нами расстояние. Маленькие пальчики чуть было дотронулись до моего лица. А после я только увидел, как Люмен уносит Ее из комнаты.

— Но уже нарушила, — кинул я вдогонку.

Меня начало трясти. Дышать стало тяжело, голова сама опустилась вниз.